– А что бы ты хотел, чтобы я сняла?

– Повернись спиной, – сказал он, – я покажу.

Кассандра нервничала: ночь светла, но они были одни. В ней боролись страх и желание.

– Это меня пугает.

– Мне бы хотелось, – произнес Бэзил, дотрагиваясь до ее плеча, – поцеловать твою грудь, Кассандра. Только твои губы, шею и грудь. – Его темные глаза были ясными и честными. – Думаю, тебе это понравится. Если нет, обещаю, что тут же остановлюсь.

Ее сердце затрепетало. Не говоря ни слова, она повернулась, чтобы он мог немного распустить шнуровку платья. Бэзил медленно целовал ее шею сзади, одновременно отодвигая руками рукава платья; он ласкал ее плечи краткими влажными прикосновениями. Кассандра вытянула из узких рукавов сначала одну руку, затем другую. Корсет стягивал ее грудь под тонкой сорочкой с завязкой у горла. Она вздрогнула, когда Бэзил открыл ее шею и осторожно отодвинул ткань. Он стоял у нее за спиной и целовал ее шею, мочки ушей и плечи. Он касался ее груди, открытой навстречу ночи, терпеливо, как соленый морской бриз и лунный свет. Кассандра поняла, что ей это очень нравится.

Она захотела большего, когда его красивые длинные пальцы скользнули вверх по ее талии и принялись ласкать обнаженную плоть. Его руки порхали над поднявшимися вершинами, находя склоны и нежные изгибы.

– Что ты думаешь? – прошептал он. – Да? Нет?

Она прислонилась к нему, ее голова покоилась на его плече, так что ничто не мешало ему дотрагиваться до ее тела.

– Да, – прошептала она.

Он увлек ее за собой на песок.

– Закрой глаза, – попросил он.

Кассандра закрыла. Она дышала свободно и ждала первого поцелуя. Ожидание тянулось невыносимо долго, время наполнилось шумом моря, лаской ветра и сладостным изумлением от того, что она слегка обнажена.

Наконец Кассандра дождалась поцелуя в правую грудь, горячего и мягкого. Бэзил обхватил губами набухший сосок. Она вскрикнула от удовольствия и в знак поощрения дотронулась до его волос.

– Мм… – произнес он, – мне хотелось проделать это вчера вечером, когда ты положила палец мне в рот. Я думал о том, что целую твою грудь, целую эти прелестные розовые соски… – он, дразня, дотронулся сначала до одного из них, потом до другого, – вместо твоего пальца.

Его темные глаза встретились с ее глазами.

– Тебе нравится?

Кассандра молча притянула его к себе, потому что хотела, чтобы он продолжал ласкать ее. Раньше она и представить себе не могла, что в простом интересе к ее груди может быть столько чувства. Она чуть было не расплакалась от переполнявших ее эмоций, а когда Бэзил остановился, Кассандре захотелось попросить его начать все сначала. Но она заметила то усилие, которое ему пришлось сделать над собой, чтобы остановиться, хотя и не подумала, что почти готова к дальнейшему.

– Бэзил, сними, пожалуйста, рубашку. Ты не против?

Его пальцы потянули галстук так стремительно, что Кассандра тихонько рассмеялась и поднялась, чтобы помочь. Он издал тихий звук, похожий на смех, и ухватил Кассандру за волосы.

– Ты – богиня, любимая.

Он поцеловал ее. Кассандра стянула с него рубашку через голову, и они замерли на коленях, уставившись друг на друга.

Удивленная собственной несдержанностью, Кассандра медленно прижалась к Бэзилу и обняла его. Было так чудесно чувствовать его кожу своей кожей.

– Думаю, мне бы понравилось целоваться так, если тебя это не слишком затруднит, – сказала Кассандра.

– Нет того, что было бы слишком трудным, – прошептал он.

Они целовались, целовались и целовались, мягко поглаживая друг друга. Наконец Бэзил взял ее руки трясущимися руками и слегка отодвинул их.

– Я должен сейчас остановиться, – с сожалением объявил он.

Он встал и ринулся к воде, не дожидаясь ответа. Кассандра расхохоталась, когда он нырнул с громким криком и вынырнул, похожий на выдру, капли воды в его волосах блестели как бриллианты, луна сделала из его лица шедевр. Не торопясь, Кассандра привела свою одежду в порядок и дала ему, уже мокрому и спокойному, возможность затянуть ее корсет. Они молча скакали обратно к вилле. Бэзил оставил Кассандру у двери ее спальни, подарив долгий, глубокий, горячий и многообещающий поцелуй; Повинуясь нахлынувшему чувству, Кассандра задержала его, когда он уже уходил.

– Бэзил, – прошептала она, – идем ко мне в постель. Теперь я готова.

Он нагнулся и еще раз поцеловал ее.

– Пока нет, – сказал он, – спокойной ночи.

Этого не произошло ни на следующий день, ни позже. Они ездили верхом, пока было прохладно и пока солнце не сжигало туман. Они смеялись и разговаривали, устраивая множество пикников, наслаждаясь природой и обществом друг друга. Жаркие послеобеденные часы они проводили в прохладных внутренних покоях виллы, иногда просиживая рядом долгими тихими часами и занимаясь чтением или письмом, совершенно довольные тишиной и обществом друг друга. В такие часы Бэзил испытывал редчайшее, глубочайшее чувство счастья, которое он когда-либо испытывал, – эта женщина, как и он, наслаждалась задумчивой тишиной, не требуя каждую минуту никаких заверений.

По вечерам они ели то, что он специально заказывал: тонко приправленные местные блюда из морских продуктов, роскошные вина и греховные сладости. Потом сидели на террасе, очень близко друг к другу, и восхищались, стрекотанием цикад и запахами, исходившими от листьев оливковых деревьев. Они обвивали друг друга руками, смеялись, целовались и обменивались рассказами о своей жизни. Бэзил рассказывал ей о том времени, когда был студентом, и об одном преподавателе, который его особенно хвалил.

Кассандра рассказывала о своих сестрах – сумасбродной Адриане, красавице Офелии, Клео, о судьбе которой они все так тревожились, и Фебе – простодушной, честной и доброй. Еще она рассказывала о братьях – белом и мулате, – об их необыкновенных приключениях в Новом Свете. Было ясно, что она очень любит их всех.

Каждую минуту Бэзил жаждал заняться с ней любовью. Каждый день он позволял себе целоваться с ней только чуть более часа.

Кассандре очень понравилось целоваться. Он открыл для нее ее собственное тело – ступни, ладони, внутренний изгиб запястий. Бэзил медленно обнажал ее колени и целовал под коленями, заставляя при этом извиваться от удовольствия. Одновременно его пальцы застывали на внутренней поверхности бедер, немного не доходя до того места, куда она настойчиво звала его.

Кассандра, в свою очередь, стала смелее. Однажды утром, спустившись к завтраку и нагнувшись к цветку с видимым простодушием, она поразила его своей белоснежной грудью, открывшейся всего на мгновение. Выпрямившись, она, смеясь, ускользнула от него. Бэзил знал, что Кассандра почти готова для него, но решил подождать еще немного.

Когда его начинали переполнять чувства и желания, он смеялся потихоньку и, глубоко дыша, отодвигался. Каждый вечер он укладывался спать с ощущением тяжести в паху. Иногда Бэзил сам ослаблял напряжение; иногда на это работали его мечты, и это поддерживало в нем терпение.