Она покачала головой и тяжело вздохнула.

– Буду откровенна, милорд, мы с Альфредом, бог свидетель, очень хотели бы не связываться с такими сложностями. Мы хотели бы, чтобы дети, если они у нас будут, появились на свет потому, что мы хотим этого, хотим ради них самих, а не ради политической ниши, которую кто-то из них «должен» заполнить! И, честно говоря, в известном смысле меня даже возмущает, что столь интимный вопрос касается не только нас... и обсуждается множеством посторонних людей.

Она умолкла, задумалась, но спустя несколько мгновений встрепенулась и тяжело вздохнула.

– Видите ли, есть более важная проблема, чем моя реакция или последствия нашего решения для Девона, и тут нам с Альфредом придется серьезно поразмыслить...

– Что вы имеете в виду, миледи? – мягко спросил Клинкскейлс, поскольку она, не договорив, замолчала.

– Справедливо ли это по отношению к ребенку? Имеем ли мы с мужем право дать жизнь человеческому существу, которое не сможет выбрать себе судьбу, ибо какое-то правительство или правитель – да хоть бы и мы сами, помоги нам Боже, – решили все за него, причем еще до зачатия. Моя дочь приняла сан землевладельца, сделав осознанный выбор, но как можем мы с Альфредом навязывать тот же выбор еще не родившемуся человеку? И что скажет этот человек, когда поймет, как мы с ним поступили... и почему? А если он решит, что для нас главным был политический расчет – а не любовь к нему или к ней самой?

Несколько секунд Клинкскейлс молча обдумывал услышанное, после чего тихонько вздохнул.

– Боюсь, миледи, – сказал он, – мне и в голову не приходило взглянуть на проблему с такой точки зрения. Впрочем, по моему глубокому убеждению, ни один грейсонец до такого не додумается. На протяжении многих веков нам приходилось бороться за выживание, что и породило клановую структуру нашего общества. Ту самую, которой определяется наше отношение к вопросам кровного родства, семьи и наследования. Так или иначе, это неотъемлемый элемент нашей самоидентификации, без которой мы не существуем как народ. Я знавал примеры браков, заключавшихся именно с целью произвести на свет наследника того или иного лена, и детей, зачатых и рожденных для того, чтобы воспринять в будущем бремя власти. Замечу, что до не столь уж давнего времени – все изменилось лишь девять лет назад – владеть ленами у нас могли только мужчины. Однако дети всегда оставались для нас драгоценнейшими из даров Утешителя. Грейсонцам, миледи, это ясно, как никому другому. И дети, которых искренне любят и лелеют, вырастают без каких-либо терзаний по поводу того, что их появление на свет было обусловлено политическими и династическими соображениями.

– Да, но... – порывалась возразить Алисон, однако Клинкскейлс остановил ее, мягко покачав головой.

– Миледи, – тихо сказал он, – я знал вашу дочь, и всякий, кому выпало знать ее так же хорошо, как мне, знал также, что за все свою жизнь она ни на мгновение не усомнилась ни в своей любви к вам, ни в вашей любви к ней. И лично для меня это служит убедительным доводом в пользу вашей способности воспитать и другого ребенка, который будет ощущать себя столь же ценимым и нужным. И я прошу, не позволяйте вашей печали и растерянности заставить вас усомниться в себе в этом глубинном смысле.

Алисон моргнула, почувствовав жжение в глазах. Губы ее дрогнули.

«Боже правый, – с изумлением подумала она, – а ведь когда мы познакомились, я считала этого человека живым ископаемым. Реликтом того времени, когда волосатые самцы ходили, опираясь на костяшки передних конечностей, и лупили себя кулачищами в грудь, издавая торжествующий рев».

Теперь она увидела его совсем по-другому и ощутила укол стыда за недавнее пренебрежение, однако гораздо сильнее ее изумили деликатность и проницательность старика. В немногих словах он исчерпывающе раскрыл перед ней вздорность ее же собственных опасений. Она все еще сомневалась в том, что им с Альфредом следует согласиться с обязательством произвести на свет наследника Ключа Харрингтон, но вот в том, что они смогут взрастить и воспитать его с такой же любовью и радостью, как и Хонор, сомнений не осталось ни малейших.

«Правда, остается еще одна маленькая деталь, – подумала Алисон, – фактор, на который я натолкнулась, работая с генным проектом, и о котором Клинкскейлс знать не может. Интересно, что скажут он и Протектор Бенджамин, когда – если – я сообщу им эту новость!»

Отбросив эту мысль, доктор Харрингтон встряхнулась и поднялась из-за письменного стола. Тут же встал и Клинкскейлс.

– Я обдумаю вашу просьбу, милорд, – с улыбкой сказала она. – Вы, разумеется, понимаете, что нам с Альфредом потребуется некоторое время на размышление, но мы, обещаю, отнесемся к этому со всей серьезностью.

Она протянула руку, и Клинкскейлс, следуя грейсонской традиции, поцеловал ее.

– Спасибо, миледи, – тихо сказал он. – Это все, о чем я осмелился бы просить вас и вашего мужа. Да поможет вам Испытующий принять верное решение.

* * *

– Элли, я прямо не знаю...

Альфред Харрингтон возвышался над своей крошечной супругой, как гора. Он был на четыре сантиметра выше своей отнюдь не маленькой дочери, а мощный скелет и могучие мускулы как раз приличествовали человеку, который родился и вырос на планете с тяготением на десять процентов выше беовульфского. Однако известие о смерти дочери оказало на него воздействие более сокрушительное, нежели на его внешне хрупкую супругу. Он сильно сдал. Лишь в последнее время он начал приходить в себя, процесс был мучительным и обещал затянуться надолго. Сейчас Альфред опустился рядом с женой на изысканную дворцовую кушетку и обнял Алисон правой рукой.

– Я обещала Клинкскейлсу, что мы с тобой об этом подумаем, – сказала она мужу, поднимая лицо и подставляя губы для поцелуя.

«Больше – не обязательно значит лучше, – мимолетно подумал Алисон, прижимаясь щекой к его широкой груди, – но коль речь заходит об объятиях, с этим можно и поспорить». Древесные коты Нельсон и Саманта тут же запрыгнули на кушетку поближе к супругам. За Самантой немедля последовал Язон, самый бесстрашный и любопытный из ее детей. Еще по-детски неуклюжий, он вспрыгнул на свободную руку Алисон и принялся топтаться, устраиваясь поудобнее. Саманта, усевшись на четыре задние лапы и обернув хвост вокруг них, оглаживала передними лапами свои великолепные бакенбарды, не отводя глаз от котенка. Нельсон бесцеремонно развалился на коленях у Альфреда.

Хмыкнув, Альфред откинулся назад. Его рассеянный взгляд был обращен к Язону, рука ласково трепала Нельсона за уши, губы в задумчивости сжались. Кот распластался на коленях, издавая низкое, умиротворенное урчание. Спустя несколько секунд Альфред покачал головой.

– Знаешь, а ведь если мы захотим когда бы то ни было заиметь еще детей, от этого нам все равно не уйти, Элли.

Жена подняла голову, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, и он пожал плечами.

– Эти дети, они ведь будут братьями или сестрами Хонор. – Впервые за долгое время ему удалось выговорить имя умершей дочери почти без дрожи в голосе. – А стало быть, проблема наследования рано или поздно возникнет снова. Вне зависимости от нашего желания.