В нашем обществе параллельно сосуществуют разные процессы, причем некоторые из них противоположны по своему психологическому смыслу. К основным из них я бы отнесла следующие.

1. Элементы общества военного времени: психология времен железного занавеса до сих пор существует в сознании многих людей. Внешний враг, «мы» и «они», слитая идентичность перед лицом некой опасности – все это массовые явления сегодня.

В кино эти процессы отражаются в первую очередь в том бессчетном количестве фильмов военной тематики, которые продолжают выходить из года в год.

Любопытно, что в последние годы переживает пик популярности спортивная драма. Причем речь идет не об индивидуальных, а о коллективных видах спорта. И если присмотреться внимательнее, то в структуре сюжета можно обнаружить триаду соцреализма по Зайцевой: Отец (Наставник, тренер), Сын (команда) и Дух (идеология общей победы, объединяющая команду в финальном рывке). Спорт – идеальная форма, в которой можно размещать национальную гордость, патриотические чувства (в позитивном смысле этого слова), потребность во всеобщем единении. И вместе с тем формула «Мы их победили» у нас в крови – она вызывает неизменный восторг, обеспечивая кассовый успех подобным фильмам.

В тоталитарном прошлом нашей страны попытки индивидуации не раз пресекались, и начинающиеся процессы личностной сепарации и поиска индивидуального пути развития сталкивались с непреодолимыми преградами и заканчивались ничем. Мы помним, как герой-шестидесятник с горящими глазами превращается в депрессивного невротика 1970-х с потухшим взором.

Невозможность раз за разом достичь желаемого приводит к остановке интенциональности[20] – это эволюционный закон выживания. Например, медведь впадает в зимнюю спячку потому, что в окружающей среде до весны пропадает то, чем он питается. Если он не заснет, то попросту погибнет голодной смертью. Его сон – это способ снизить энергопотребление, умерить запросы организма и таким способом пережить зиму. Депрессия представляет собой похожую «спячку» – организм привык воспринимать окружающий мир как среду, в которой невозможно удовлетворить свои насущные потребности. В итоге энергия падает, желания и вера в позитивный исход исчезают, человек отказывается от своих потребностей и у него появляется стойкое ощущение бессмысленности попыток что-либо изменить.

Эти упаднические, депрессивные тенденции ярко проявлены в российских фильмах. Типичный герой отечественного авторского кино – депрессивный пассивный человек, бессильный перед системой. Либо все его попытки что-либо изменить заканчиваются трагично («Дурак» Юрия Быкова), либо он и не пытается что-либо поменять и пассивен с самого начала («Левиафан» Звягинцева). Так или иначе герой – маленький и бессильный перед огромным всемогущим недружелюбным миром (системой). Драматическая арка сворачивается, мир вокруг не меняется, как и герой.

Такая концепция несчастливого финала типична для нашей культуры и ее корни – далеко за пределами истории Советского Союза. С одной стороны, эта концепция в кино отражает наше реальное прошлое и настоящее, с другой – поддерживает существующее депрессивное поле. Драма в кино не только отображает, но и множит драму в жизни. И здесь уместен разговор о миссии искусства, которое несет в себе народные мифы и архетипы следующим поколениям.

Во-первых, нетерпимость к инаковости: быть другим стыдно, отличаться от большинства опасно, попытки дифференцироваться из массы наказываются. Великолепно обыграна метафора инаковости в «Зоологии» Ивана Твердовского. У немолодой героини, забитой, инфантильной и зависимой от окружающих, живущей с властной мамой, внезапно отрастает хвост. Она очень хочет быть как все, не выделяться, слиться с окружающей средой и спокойно дотянуть до смерти, но с хвостом это становится невозможным. В результате героиня переживает мощную трансформационную арку, пройдя за короткий период путь взросления, обретения яркой индивидуальности и взрослой сексуальности вопреки общественному мнению. Но увы, в конце все же приходит к одиночеству и остракизму. Если из этого уравнения убрать хвост, то смысл ни капли не поменяется: быть иным в нашем обществе опасно, выделиться – значит стать изгоем.

В «Ученике» Кирилла Серебренникова этот же феномен выражает линия героини Виктории Исаковой. Единственный персонаж, сохранивший здравомыслие на фоне всеобщего индуцированного психоза, оказывается никем не понятым отщепенцем. Да и в упомянутом «Дураке» герой жестоко наказывается за свое небезразличие на фоне всеобщего попустительства.

Во-вторых, больные, патологические, зависимые отношения расцениваются как любовь. Просто поразительно, какое огромное количество зрителей восприняли мучительные, несчастливые, созависимые отношения героев «Аритмии» как историю настоящей любви, а возвращение Кати к Олегу как счастливый финал.

Без прикрас и фильтров про нездоровую «любовь» (а точнее, про нелюбовь) в парах и семьях рассказывает Звягинцев. Эта тема есть в большинстве его фильмов, особенно в последних – «Елена», «Левиафан», «Нелюбовь».

С теплом и юмором о дисфункциональных отношениях в семьях рассказывает Андрей Першин (Жора Крыжовников) в своих картинах «Горько», «Горько-2», «Самый лучший день». Хотя если убрать комедийную составляющую, то семейка из «Горько» ужасает, а финал первой части, где героиня вместо сепарации выбирает возвращение к безумным родственникам, можно назвать трагическим. Аналогично в «Самом лучшем дне» мы видим, как все подталкивают героиню, молодую независимую красавицу, принять предложение жениха, который пьет, изменяет, с легкостью предает и не имеет собственного мнения. Патологические установки «Любовь все терпит и прощает», «Плохонький, но свой», «Бьет – значит, любит» и пр. – это то, на чем держатся алкоголические, патологические, дисфункциональные отношения. Но в нашем менталитете зачастую патология считается любовью. Жанр драмеди – хорошая возможность честно взглянуть на наши культурные феномены и не впасть в депрессию. Если мы не можем стать другими, то по крайней мере можем посмеяться над собой. Юмор ведь тоже оздоравливает.