– А почему она замужем за тем стариком?

– Она была женой рыцаря, которого Гильем Септиманский казнил в восемьсот сорок восьмом году за его верность франкскому графу Сунифреду. Нантигис живет здесь со времен Берната Септиманского, он собирал налог с купцов. Когда Года лишилась мужа, он предложил ей свою защиту в обмен на брак, и вот у них есть дочь, Арженсия.

– Та малышка, которая приветствовала меня утром.

– Года – женщина особенная, вы в этом постепенно убедитесь. Сам я не верю в легенды, которые рассказывают про ее семью, но жители Барселоны – верят, и все мы высоко чтим Году. Не подвергайте ее опасности, поддавшись юношескому пылу.

Фродоин сел за стол, и рабы внесли блюда с жареными утками. Птица задумывалась как основное угощение, однако епископ захотел отведать морской рыбы, редкого для Реймса кушанья, и изумился вкусу копченой трески и селедки, жаренной в кипящем масле.

Сидящий по правую руку виконт рассказывал о сложностях в управлении графством. Слева архидиакон и соборные каноники горячо жаловались на нехватку священников, чаш и украшений в большинстве приходов за городской чертой. Некоторые дворяне строили церкви на своих землях или в своих селениях, назначали собственных священников и даже собирали десятину, как будто речь шла об очередном денежном предприятии.

Фродоина встревожило, что епископская курия почти не занимается делами. Накапливались жалобы и вакантные должности, к тому же казна епархии опустела, а поскольку чеканный двор стоял закрытый, треть монет не отходила епископату. Да, у церкви были сотни рабов и сервов, однако потеря урожая грозила обернуться голодом. И вдобавок ко всему, людей теперь прибавилось, считая вновь прибывших колонов: по мнению большинства, это была плохая идея. Клирики говорили об этом без обиняков, вгрызаясь в утиные ноги и наполняя рот орехами.

Фродоин все больше мрачнел.

– Епископ, что вы намерены сделать для нашего края? – спросила Года с другого конца стола.

Гости разом замолчали. Зеленые глаза Годы прищурились. Она смотрела внимательно, изучающе.

– А что бы сделали вы, Года?

Красавица не ожидала ответного вопроса, лицо ее дрогнуло. Женщины никогда не рассуждали на людях о государственных делах, тем более с высоким церковным иерархом.

– Что может сказать женщина? – изрек Нантигис неверным от вина языком, и некоторые из собравшихся откликнулись презрительными усмешками.

– Сеньор, позвольте вашей супруге высказаться, – твердо произнес Фродоин.

Года нахмурилась. Епископ желает ее выслушать, и в этом он не похож на остальных. Вот почему ее ответ прозвучал дерзко:

– Марка выстоит только в том случае, если графские титулы будут переходить по наследству потомкам графов, независимо от воли короля.

Ответ поразил всех, в особенности франков.

– Всеми бенефициями распоряжается король, – ответил озадаченный Фродоин. – Такова древняя традиция.

– Карл Великий оставил на троне свою ветвь Гильемидов[12] в надежде, что его потомки довершат все его реформы ради мира и процветания. Если бы его внуки не предали его замыслы, поддавшись алчности, Марка не была бы ныне темным покинутым местом, а королевства Священной империи не страдали бы от вечной усобицы.

– Как бы выглядела Барселона, если бы в ней из поколения в поколение правила одна династия? – спросил епископ среди общего напряженного молчания.

Хитрец Фродоин подвергает ее испытанию. Уже эту ночь она может провести в темнице при его дворце – вот что подумалось Годе, но глаза Фродоина умоляли ее продолжать. Она хорошо знала этот мужской взгляд, и ей не было страшно.

– Епископ, об этом ведает только Господь, но если бы правители хотели сохранить город, они бы преумножили его население и обороняли его сильным войском. Многие графства в других областях управляются знатными домами, и король чтит эту традицию, передавая графский титул потомкам графа, и такие земли процветают. Но в Барселоне попеременно правят графы из разных домов.

– Хватит, жена, замолчи сейчас же! – не выдержал Нантигис.

Гости загалдели все разом, и тотчас же стало ясно, кто здесь гот, а кто франк. Фродоин и Года смотрели друг на друга, ни на кого не обращая внимания. Епископ чувствовал, как грудь его наполняется неведомым доселе новым огнем. Он приехал в этот город, не имея определенной программы действий. Прекрасная женщина открыла ему, какую непосильную задачу возложил на него Всевышний. Это было как вспышка, как ослепительное видение: только так он сможет спасти Марку.

Года заметила, как переменился в лице епископ, и загадочно улыбнулась в ответ. Фродоин стремился прочесть в ее кошачьем взгляде все потаенные секреты, которых, кажется, было много. Он желал познать эту женщину, и в этот момент она ответила легким кивком, наполнив молодого человека счастьем.

В башне Бенвьюр юный Изембард, несмотря на полное изнеможение и тревогу о Ротель, жадно впился в краюху черного хлеба с куском сыра, которую предложили ему отшельники. Через несколько часов появились двое рыцарей, друзей Гисанда из Барселоны: Инверия из Руссельона и Нило из Монтклуса. Они уже ступили на путь старости, но до сих пор сохранили силу и стать. Все трое были рыцарями без земли, изгнанниками, вольными людьми из леса. Они сохранили верность прошлому, которого уже не вернуть.

– Что же, Изембард, тебе нравятся старинные истории? – спросил Гисанд, раздувая огонь. – Эта земля полнится историями о заколдованных мавританских девах, о драконах и могучих кудесниках. А еще о колонах, которые пришли, чтобы рыхлить эту пустую землю своими мотыгами, но ни к чему хорошему это не привело. Твоя история – она из таких? Поведай нам.

И тогда Изембард рассказал рыцарям о Рожденных от земли – от начала до самого ночного нападения, при котором исчезла Ротель.

– Эта шайка служит Дрого де Борру; впрочем, ты, наверно, и сам об этом догадывался. По счастью, этот молодой епископ, Фродоин, не попался в его сети и не позволил Дрого въехать в Барселону. Он, как видно, хитрый малый.

– Дрого владеет замком Тенес – замком твоего отца, Изембард, – добавил угрюмый Инверия. – Он спас Фродоина и забрал твою сестру… И то и другое – не случайность. В его распоряжении сотни наемников, а еще эти черти, что живут в пещерах неподалеку. Теперь Ротель – одна из его рабынь. Все, что ты можешь, сынок, – это отомстить.

– Тогда зачем вы привели меня сюда? – печально воскликнул Изембард, бессильный перед услышанной горькой правдой. Он никогда не оставит попыток найти Ротель.

– Чтобы поведать тебе нашу историю, историю твоего отца и историю Рыцарей Марки.

– В Санта-Афре рассказывали, что семеро рыцарей дали королю клятву защищать Марку, но их, кажется, всех истребили вместе с их отрядами. Мне никто не говорил, что мой отец входил в их число.