— Надеюсь, этот человек не вернется в Эффе.

— Да, но это не помешает твоему отцу осуществить свои планы, — заметил юноша.

Увидев выражение его лица, в котором сквозила тихая, но несгибаемая стойкость, девушка осмелилась произнести:

— Мы не можем уехать, сбежать?

— Я думал об этом, однако в округе слишком мало дорог, а твой отец обладает большой властью. Нас неминуемо разыщут и схватят. Ты знаешь, что наказание будет жестоким, и не только для нас с тобой.

Девушка догадалась, что он боится не столько за свою жизнь, сколько опасается за судьбу отца, своих братьев и их семей.

— Что же нам делать? — спросила Тия.

— Не знаю, — признался Тамит и добавил: — Отец всегда утверждал, что боги назначили каждому человеку определенное место, но с тех пор как я познакомился с тобой, мне все время хотелось изменить свою судьбу. Сделать так, чтобы никто не посмел и не смог нас разлучить.

Девушка затаила дыхание.

— Ты готов отказаться от всего, что составляет твою жизнь, ради того, чтобы быть рядом со мной?

— Да.

— Я тоже, — твердо произнесла Тия.

— Ты отказалась бы от большего, — заметил Тамит.

— От большего? Отец мечтает отдать меня замуж за человека вроде архитектора Мериба!

— А может, не надо ничего менять? Разве ты полюбила бы меня, будь я другим? — вдруг сказал юноша, и лицо Тии залил горячий румянец. — Прости, — добавил он и посмотрел ей в глаза, не отпуская ее руки, — но разве это не любовь?

— Ты прав, — прошептала девушка, неотрывно глядя на него.

— Я тоже тебя люблю. Мне кажется, еще до нашего рождения кто-то божественный и великий предназначил тебя мне, а тебе — меня. Это написано звездами на небе. Мы должны быть вместе, — сказал Тамит.

Тия думала о том, какой разной бывает правда. Иногда она ранит, будто острый нож, а порой напоминает медовый океан, в котором хочется плавать, никогда не приставая к берегу. Тамит глубоко вздохнул, стараясь привести мысли в порядок, потом коснулся губами обнаженного плеча Тии. Она закрыла глаза. Его дыхание обожгло кожу, но мягкие губы были прохладными, как роса. Юноша осторожно провел пальцами по ее груди. Девушка подумала о том, что не станет противиться, если руки Тамита проникнут под платье и будут гладить ее тело, прикасаться к сокровенным местам. Более того, она хотела, чтобы это случилось.

Однако Тамит отстранился. Тия открыла глаза и смотрела на него так, будто что-то искала в его лице. Ее щеки залил легкий румянец.

— Ты когда-нибудь занимался тем, чем занимались Хетес и Харуя?

Юноша смутился.

— Нет.

— Как думаешь, делать такое — это плохо?

— Не знаю, — прошептал Тамит.

— Ты хотел бы заняться этим со мной?

— Очень! — ответил юноша, и его слова отозвались в теле Тии эхом до боли острых и вместе с тем приятных ощущений.

Девушка дотронулась до руки Тамита.

— Если так, тогда...

— Нам нельзя, — быстро перебил он.

— Почему?

— Я никогда не сделаю того, что способно тебе навредить.

— О чем ты?

— Я должен быть уверен в том, что нас не смогут разлучить.

Тия опустила глаза. Девушка понимала, что Тамит прав, и восхищалась его благородством, благородством нищего и презренного жителя болот, человека, которому писец Анхор никогда не отдаст ее в жены.

То, что они обрели любовь, еще не означало, что они обрели свободу, но им было достаточно даже ее тени. Пока отец не возражал против отлучек Тии, она прибегала на берег так часто, как только могла.

Иногда Тамит приплывал на своей лодке, а девушки не было, потому что она не могла вырваться из дома. Бывало, Тия много часов ждала его в зарослях тростника, а потом возвращалась обратно. Такие дни были самыми горькими днями в их жизни.

Они по-прежнему говорили обо всем на свете, только теперь смотрели друг на друга другими глазами. Что бы ни делал юноша — плел ли веревки из волокон папируса, ловил ли рыбу, — в его сердце жило страстное желание быть рядом с Тией. Тамит знал, что девушка без оглядки доверилась бы ему, но он никогда не переходил определенных границ, и отношения влюбленных не шли дальше осторожных прикосновений и целомудренных ласк.

Как истинные египтяне, они не привыкли стыдиться наготы и часто купались вместе. Они входили в прохладную воду, держась за руки, весело плескались, глядя, как по реке разбегаются круги, уходили в прозрачную глубину и выныривали с громким восторженным смехом. Выбравшись на берег, ложились рядом и смотрели в небо, на Нил, друг на друга.

Однажды Тия обратила внимание на руки Тамита: его ладони огрубели от работы, но кисти были узкими и изящными, пальцы тонкими и длинными. «Это тот, о ком я мечтала, кого ждала. Юный бог, спустившийся с небес и принявший облик земного человека», — говорила себе Тия.

Постепенно девушка потеряла осторожность. Поглощенная мыслями о желанной встрече, она забывала оглядываться, когда спешила к условленному месту.

Однажды хмурый раб-ливиец вошел к хозяину в неурочное время и, уставившись в пол, сказал:

— Твоя дочь, господин, встречается с каким-то парнем. Вчера они вместе плавали в Ниле.

Анхору показалось, что его ударили. У него вырвалось:

— Без одежды?!

Раб усмехнулся уголком губ и кивнул, не поднимая глаз.

Анхор так сжал челюсти, что скрипнули зубы. Над ним смеются даже слуги! Сначала наложница спуталась с чужим мужчиной, а теперь и дочь! Чем он провинился перед богами?!

— Ты знаешь этого парня? — спросил хозяин раба.

— Я никогда его не видел. Мне кажется, он не из местных.

— Какого происхождения?

— Не знаю, господин. Выглядит как бедняк...

Анхор задумался. Он вспомнил, что Тия встречалась с мальчишкой, сыном презренного жителя болот. Неужели это он?!

Значит, все это время она притворялась, лгала? Когда умерла Харуя, Тия ушла в себя. Ничего не ела, не желала ни с кем разговаривать. Однако постепенно девушка воспрянула духом, на ее щеках появился румянец, она смеялась, болтала и — стремилась улизнуть из дома. Теперь понятно зачем.

— Надо за ней проследить, — сказал Анхор рабу.

На следующий день погода переменилась, хотя в краю безраздельного правления бога Ра такое случалось нечасто. Небо то и дело застилали огромные облака. Они неслись друг за другом, солнечный свет проскальзывал между ними и лился на землю, словно в распахнутое окно. Тия не ждала дождя, она знала, что горячий и сильный ветер быстро разгонит неожиданное ненастье. Девушку насторожило другое — в тревожной игре света и тени она почувствовала предупреждение о грядущем несчастье.