Шрёдингер пришел к мысли, что жизнь — единственная из природных систем, которая разворачивает вспять естественную последовательность событий, именуемую энтропией, — движение от порядка к хаосу. То есть живые существа — не что иное, как машины, которые действуют вопреки заведенному порядку вещей: в окружающей их среде они из беспорядка создают порядок. Именно в этом, по Шрёдингеру, заключается сущность процесса, который откладывает наступление смерти. Увы, и здесь чего-то не хватает: горящая свеча тоже упорядочивает пространство вокруг себя, а она уж точно неживая.

Английский физик Пол Чарлз Уильям Дэвис сделал, возможно, больше других для объяснения феномена жизни, но и он затрудняется с окончательным ответом. Дэвис выделил целый ряд характеристик, из которых ни одна не определяет жизнь как таковую и саму по себе, зато многие в равной степени присущи неживой материи. В его книге «Пятое чудо: в поисках происхождения и значения жизни» перечислены эти признаки (а также присущие им недостатки) — скорее их можно назвать объяснениями и описаниями жизни, чем ее определениями. Живое существо перерабатывает материю, усваивая энергию (точно так же ведет себя Большое Красное Пятно на Юпитере). Живое существо самовоспроизводится (однако мулы этого не делают, в отличие от лесных пожаров и кристаллов). Оно представляет собой высокоорганизованную сложную систему, состоящую из ряда взаимозависимых подсистем, скажем сосудов и опорно-двигательного аппарата (подобно современным автомобилям). Оно растет и развивается (как ржавчина). Оно содержит в себе информацию, копирует ее и передает другим системам (компьютерные вирусы с этим делом справляются не хуже). Жизнь сочетает постоянство с изменениями, эволюционируя путем мутаций и отбора. Наконец — и это, по Дэвису, возможно, важнейший из всех признаков — живые существа автономны, они способны самостоятельно выбирать образ действий.

Другие ученые продолжают перечень. Как отметила биолог Линн Маргулис[9], живая система, помимо всего прочего, отделена от внешнего мира оболочкой, которая является частью ее самой. Однако все эти характеристики — скорее, дискретный ряд наблюдений, они чересчур расплывчаты, чтобы закрыть вопрос. И кое-кому в научном сообществе попытки дать определение жизни уже начинают казаться просто вредительством.

В июне 2007 года в редакционной статье журнал «Нейчур» выразил надежду, что

Зато редакционная статья «Нейчур» воспела достижения синтетической биологии — попыток построить живую материю из атомов и молекул. Это, с точки зрения научного истеблишмента, и будет решающим шагом к усвоению того факта, что феномен жизни не вписывается ни в какие существующие рамки понимания. Правда, принесут ли такие опыты успех — еще вопрос.

Первыми исследователями, кому удалось добиться некоторых результатов в сотворении живого, были химики из Чикагского университета Гарольд Клейтон Юри и Стэнли Миллер. В 1953 году они запечатали в двух сообщающихся сосудах газообразный аммиак, метан и водород вместе с водой, имитируя первичную земную атмосферу, и стали пропускать через эту смесь электрические разряды — исходя из идеи, что первую искру жизни на Земле могли случайно зажечь атмосферные бури.

Опыт увенчался показательным успехом. Через неделю непрерывного истязания «атмосферы» электрическими разрядами примерно два процента углерода, содержащегося в лабораторном метане, связались в аминокислоты — типовые блоки, из которых строятся белки. Сенсация, не иначе!

Проблема в том, что сегодня эксперимент признан нечистым. Как полагают многие коллеги, Юри с Миллером взяли не те газы, которые на самом деле присутствовали в исконной атмосфере. И основные химические пропорции они, очевидно, выдержали неверно. К тому же подлинная основа земной жизни — белки, углеводы, жирные и нуклеиновые кислоты — в полученной взвеси не появилась. Профессор химии из Нью-Йоркского университета Роберт Шапиро сравнил полученный эффект со случайным появлением слова «быть» при хаотическом переборе клавиш на пишущей машинке — это ведь вовсе не означает, что за ним последует «.. или не быть» и дальше весь монолог Гамлета до конца. «Любой трезвый расчет вероятностей показывает: надежды сочинить таким путем трагедию или хотя бы сонет тщетны, — писал Шапиро. — Даже если бы каждый атом на Земле работал как та машинка, безостановочно выдавая текст в течение четырех с половиной миллиардов лет».

Так что эксперимент Юри — Миллера трудно назвать подлинным успехом. Однако он показал потенциальные возможности метода. В 1961 году испанский биохимик, каталонец Хуан Оро сделал следующий шаг. Из воды, синильной кислоты и аммиака он синтезировал значительное количество аденина. Это вещество — не только одно из четырех азотистых оснований ДНК, но и главный компонент аденозинтрифосфата (АТФ), соединения, которое снабжает организм биохимическим «топливом» для обмена энергии и веществ. Без него живые существа не смогут ни бегать, ни расти, ни даже дышать.

Бельгийский биолог, нобелевский лауреат Кристиан Рене де Дюв, сказал однажды: «Жизнь — это либо стандартная, почти что тривиальная форма материи, неизбежно возникающая всякий раз при определенных условиях, либо чудо. Слишком много шагов ей приходится сделать, чтобы можно было допустить какой-то промежуточный вариант». Но если синтез аминокислот и аденина на самом деле настолько прост, тогда, быть может, и жизнь сотворить несложно? Всерьез отнестись к такой возможности позволяет удивительная скорость, с которой жизнь развивалась на Земле.

В центре региона Пилбара на северо-западе Австралии солнце нещадно жжет рыжие скалы, сформированные первыми обитателями планеты. Эти удивительные геологические образования напоминают картонные ячейки для яиц или перевернутые мороженицы; их форма и состав говорят о том, что сложены они из осадочных пород — отходов жизнедеятельности микроорганизмов, населявших эту область 3,5 миллиарда лет назад. Но необычен в них не только причудливый вид.

Солнечная система сформировалась около 4,55 миллиарда лет назад. Долгие тысячелетия в ней бушевал адский смерч астероидов и комет; огромные каменные глыбы носились в космическом пространстве, бомбардируя планеты и их спутники. Согласно самой правдоподобной догадке о том, как Земля с ближайшими окрестностями приобрела знакомый нам вид, однажды в юную планету врезался камушек величиной с Марс. От страшного удара вся ее поверхность расплавилась, и на орбиту вылетела большая капля; этот сгусток стал впоследствии серебристой Луной.

После той катастрофы Земля приходила в себя еще десятки миллионов лет, и помехи остыванию прекратились далеко не сразу. Исследования кратеров на Луне, сформировавшихся, когда ее поверхность отвердела, показывают, что кометно-астероидные бури начали стихать приблизительно 3,8 миллиарда лет назад. Только тут и смогла жизнь заявить о себе; судя по всему, бактериям Пилбары понадобилось еще около 300 миллионов лет, чтобы утвердиться на планете.