Мясо, пачку папирос и водку Сурнин беспардонно стащил по пути в каком-то продуктовом подвале, закрытом на ночь. Сунулся было в рюкзак за деньгами, но передумал. Налички у него оставалось не так уж много. Ничего. Светлый и честный – не совсем одно и то же, особенно когда дело касается Дозоров. Он навалил во второй пакет смерзшихся куриных окорочков, распотрошил пачку влажных салфеток, вытер руки и вышел на улицу не через Сумрак, а выбив ногой дверь. Магии в этом действе было так мало, что не просчитать. Вполне сойдет за банальное ограбление. Тем более тетка из круглосуточного ларька бомжей собственными глазами видела.

Захара, подхватившего пакеты с добычей, затрясло от одного запаха. Рваные лепестки и темные пятна его ауры захлестывало пульсирующее желто-багровое пламя, то опадая, то вспыхивая с новой силой. Руны на ошейнике проступили снежным узором.

Сурнин благоразумно пропустил оборотня вперед и зашагал следом. Они перелезли через железнодорожные пути, поросшие жухлой от заморозков травой, обошли гаражи, по щиколотку утопая в осенней распутице, и остановились на краю небольшого овражка недалеко от железнодорожной насыпи.

– Ну вот, пришли, – сказал Захар и поставил драгоценную ношу на землю.

Никита недоуменно осмотрелся. Овраг был завален мусором, который сюда сбрасывали владельцы гаражей. Оборотень прерывисто дышал, роясь в тяжелых пакетах с гостинцами.

– И куда это мы пришли, Темный?

– Я тебя привел, – прохрипел Захар. – Ищи, чего хотел.

Никита побродил по краю оврага, посмотрел через Сумрак – ничего. Спустился вниз – помойка помойкой, полные ботинки дерьма. Он поднял голову: а не пытается ли Захар Варфоломеевич его перехитрить, не поверив в силу тонкого ошейника? Не похоже. Оборотень не смотрел в его сторону. Он торопливо хлестал водку из горла, курил и сипло кашлял. Пакеты он разорвал и любовно разложил в грязи их содержимое. Видно, не хуже Светлого Иного, уловившего растущее напряжение ауры, чувствовал приближение трансформации. Снежные руны на ошейнике разгорелись, сплелись в узор, и на шее бомжа мерцало молочно-белое ожерелье.

Никита ухватился за чахлую осинку, встал на старую автомобильную покрышку и вытянул шею, всматриваясь то ли в ночь, то ли в тень… Наконец он заметил внизу подозрительную воронку, не заваленную мусором, и почувствовал в Сумраке странный перепад глубины, словно взгляд провалился на следующий слой и вернулся обратно. Голова слегка закружилась, он отступил назад, как от края пропасти, нога соскользнула с покрышки, Никита оступился и чуть не упал, в последний момент ухватившись за ветки и ободрав ладонь о сучок. С закачавшейся осины посыпались за шиворот мокрые листья.

Он посмотрел еще раз, ничего не увидел, плюнул вниз, отряхнулся и обессиленно опустился на влажную покрышку. Да, он нашел тающие, едва заметные следы какого-то мощного энергетического всплеска, но это ни на шаг не приблизило его к разгадке.

Зачем Темному Иному снимать таинственное проклятие? Судя по тому, что творилось с городом, оно прекрасно работало по всей округе, на многие десятки, если не сотни километров вокруг. И никто его не замечал. Сам Никита дважды приезжал в родной город, уже будучи инициированным Светлым Иным.

На первом курсе он поддался на мамины уговоры, отмечал дома Новый год и успешно сданную сессию. Допустим, в первый раз неопытный волшебник мог не заметить ничего необычного, он только начинал учиться магии, не видел дальше своего носа и восторженно трепетал от одного слова «файербол».

Затем судьба Иного развела его с родителями, кровные узы не устояли, и Никита встречался с отцом и матерью изредка, когда они приезжали к нему в гости в Москву.

Но пять лет назад на похороны отца Никита вернулся в родной город с опытом работы в Ночном Дозоре за плечами. Пусть он не хотел больше ничего слышать о борьбе Света и Тьмы, о добре и зле, о людях и Иных, выбрал человеческую жизнь… Но воронку проклятия, проглотившую весь Предуральск с пригородами, Никита просто не мог не заметить! И почему он вбил себе в голову, что это именно проклятие?

Иные, пусть и с очень слабыми способностями, сбежали отсюда только в конце девяностых, исключительно по экономическим соображениям. Маги региональных Дозоров тоже не замечали ничего подозрительного. Получается, таинственное нечто било из непознанных глубин Сумрака прицельно по людям? «Ага. И по незарегистрированным оборотням, – прошептал Никита замерзшими губами, – как же!»

Люди начисто лишены магии, но они способны улавливать отголоски ее воздействия. Они никогда не селятся в гиблых местах, обходят их стороной, а тут еще задолго до строительства завода они спокойно и размеренно жили в деревнях и поселках. Предуральск получил статус города только в сороковых годах прошлого века.

– Спокойно и размеренно, – повторил Никита вслух.

Слишком размеренно, заторможенно… Это похоже… похоже на… «Фриз»!

Никита вскочил на ноги. Как ему сразу в голову не пришло задуматься о темпоральных заклятиях?! Поверил в расхожий миф о провинциальной неторопливости! Все сходится. Заторможенный город, сонные деревеньки, в которых время словно остановилось, оборотень, на десятилетия застывший в человеческом обличье, и мартеновские печи «Предуралстали» – источник неугасимого огня, энергии, способной противостоять большинству заклинаний!

Первая волна возбуждения схлынула, и Никита с сомнением покачал головой. Идея ему по-прежнему нравилась, но чем дальше он размышлял, тем больше сомневался.

Получалось, что Предуральск случайно попал под фоновое воздействие тщательно скрытого от глаз заклятия. Но чтобы «фриз» продержался так долго, над ним должны были потрудиться Иные очень высокого уровня Силы. Кому из них и зачем могло прийти в голову замораживать многие километры глухих лесов с разбросанными по ним деревеньками в те времена, когда тут и города-то не было как такового?

И еще Темный маг, о котором говорит Захар. Что это за странный акт человеколюбия со стороны Темных сил? С чего это они вдруг развеяли заклинание, которое, по сути, никому не причиняло ни вреда, ни пользы? Люди его практически не замечали, кому не нравилось – тот уезжал, кого устраивало – всю жизнь жил и в ус не дул. Никаких великих бедствий здесь никогда не случалось. Да и сейчас ничего не изменилось.

Допустим, темпоральное заклятие каким-то образом нейтрализовали. Город ожил, люди взбудоражены, но это всего лишь синдром отмены, он пройдет с течением времени.

Никита снова взглянул на оборотня, который непростительно долго оставался без внимания у него за спиной. Тот мирно сидел на земле и стаскивал обувь. Похоже, здесь одному Захару, намертво сросшемуся с человеческой оболочкой, пришлось несладко. И вот что странно. Всю жизнь он инстинктивно терся около этого оврага, не пошел работать на завод, как-то ухитрился избежать мобилизации в Отечественную, не поехал учиться, жил в соседнем Ручейнике, пока дом не пропил. А сегодня ночью откровенно боялся идти сюда снова. Сурнин еле-еле сманил его с помощью водки, загадочного ритуала и обещанного упокоения. Последнее, кстати, довольно сомнительно. Неизвестно, что решит руководство Ночного Дозора. «С такими клятвами не развоплотиться бы мне раньше тебя», – пробормотал Никита. Грязный и дрожащий, он вылез наверх.