— Мне кажется, ты не справляешься, — протянул Ривз. Его темные глаза влажно блестели при свете лампы. — Может, тебе попробовать без швабры?

Я задохнулась. То есть я должна ползать перед ними на коленях? Да ни за что! Вцепилась в деревянную ручку с такой силой, что та скрипнула!

— Я справляюсь, — сквозь зубы проговорила я, пытаясь не сорваться.

Ривз подался вперед, опершись локтями о колени.

— Здесь очень жарко, правда, пустышка? У тебя пот на висках.

Жарко? Стоило ему сказать это, и горячая волна прокатилась по телу. И правда, как же здесь жарко… почти невыносимо! А мое платье из такой плотной ткани! Да еще и теплые шерстяные чулки… Если расстегнуть верхние пуговицы, должно стать легче. Плохо соображая, я вытащила костяные бусины из петелек, оголяя шею и верх груди. Руки сами собой потянулись к заколке, распуская волосы. И все равно жарко! Снова выплеснулось вино. Кажется, это сделал Эдди… И я вдруг испытала жуткое желание, чтобы жидкость вылилась на меня. На горящую кожу. Может, тогда я хоть немного остыну!

— Жарко… — прошептал Ривз, не спуская с меня темных, лихорадочно горящих глаз. — Хочешь?

Я дернула головой, разворачиваясь к нему. Он смотрел, не мигая. В руке покачивался бокал. Я сделала шаг, приближаясь. Пальцы парня опустились в вино и капли брызнули на мое тело, в раскрытый ворот. Ривз втянул воздух, наблюдая.

И мне хотелось податься к нему навстречу…

К этому придурку?!

Да что со мной?!

Ужас сдавил горло. Стою растрепанная посреди комнаты, с пульсирующими висками, расстегнутым почти до пояса платьем и спущенным с левой ноги чулком. Когда я его сняла? Как? Что происходит?!

Швабра со стуком выпала из рук. Я стянула края ворота, запахнула, закрываясь. Затравленно осмотрелась.

Парни уже не улыбались, в их взглядах сквозило что-то совсем иное. Ничего общего со смехом. Они подобрались, словно каждый готов был вскочить, чтобы…

— Не останавливайся, — хрипло приказал Ривз. — Жарко…

Я прижала ладонь к горлу, мотая головой. Перед глазами плыло, тело горело. Надо бежать… Бежать! Иначе это все закончится плохо. Для меня. Это уже очень плохо, раздери меня виверна! Да, ко мне не прикасались. Но еще несколько минут — и я разденусь сама!

Ужас и ярость смешались внутри, помогая сбросить туман.

— Ты прав. Жарко. Остудись!

Из последних сил я подхватила ведро и вылила грязную воду на голову Ривза, не пожалев дорогой диван!

— Какого хрена?! — совсем неаристократично завопил парень, вскакивая и отряхиваясь.

Я же метнулась к двери и наткнулась на застывший взгляд Вандерфилда. Что выражало его лицо — не понять. Может, он в бешенстве, что я испортила еще одну дорогую вещь? Но мне было уже наплевать. От обиды и ненависти перехватывало горло.

— Сволочь, — выдохнула я, глядя в потемневшие до черноты глаза. — Ты уже убил меня. Тебе мало? Мало?! Ненавижу тебя.

Красивое загорелое лицо побледнело. Вандерфилд стоял между мной и дверью, и не думая, я со всех сил толкнула его в грудь, заставляя отступить. А потом метнулась в коридор. И снова я неслась прочь от двери с цифрой семь. И снова не знала, что со мной будет завтра. Но на этот раз я не боялась. Если Эш Вандерфилд решит наказать меня, я расскажу то, что он надеется скрыть. Расскажу, что именно случилось со мной на реке.

Каким-то непостижимым образом ноги снова принесли меня в ту же пустую ученическую, что и вчера. Я упала на лавку и уткнулась горящим лбом в ладони. Правда, ненадолго.

— Ты помнишь, — хриплый голос за спиной заставил вздрогнуть и обернуться. Вандерфилд стоял возле двери, лунный свет делал его лицо старше и жестче.

Я медленно выпрямилась. Сквозняк холодил голую коленку. Один чулок остался в комнате гада, и я подумала, что так останусь совсем без одежды!

Отвечать смысла не было.

— Почему ты помнишь? — он сделал ко мне шаг.

— Как ты меня нашел?

И правда, как? Я сама не знаю, как оказалась в этом помещении. Он недовольно скривился и сделал еще шаг.

— Не подходи, — зашипела я. — Не смей!

Он остановился на границе света и тени.

— Ты не можешь помнить. Ты лишь пустышка. У тебя нет защиты. Ты не можешь помнить!

Я пожала плечами. Потому что и сама не знала, почему не поддалась приказу заклинателя.

— Так почему?

— Звезды не сошлись! — грубо бросила я. — Тебе не повезло, и я действительно все помню! И то, как меня принуждал раздеться твой дружок, тоже помню! Это я тоже должна была забыть? Ты это планировал? Или… или что-то похуже? Часто вы так развлекаетесь?

— Никто не собирался к тебе прикасаться! — рявкнул Вандерфилд.

— Не верю! Что еще вы мне приготовили? Пляски голышом на столе? Я все расскажу ректору, слышишь?

Вандерфилд так стремительно преодолел разделяющее нас пространство, что я вскрикнула. Его руки сжали мое лицо, как тогда, на реке, темные во мраке глаза смотрели с яростью.

— Слушай меня. Смотри на меня. Забудь меня. Ты никогда меня не видела. Никогда! Oblivis!

Он убрал руки и отступил на шаг.

— Похоже, сегодня звезды тоже не на твоей стороне, — насмешливо протянула я.

Лицо парня исказилось, и он ударил кулаком по столу.

— Почему на тебя это не действует? Это невозможно!

— Может, у тебя нет способностей? — съязвила я.

Он снова шагнул ко мне, навис. Хотелось попятиться, но я заставила себя стоять неподвижно, подняв голову.

— Мои способности превосходят даже то, что ты можешь себе представить, пустышка, — высокомерно произнес Вандерфилд.

— Прекрати называть меня так, — процедила я.

— Почему же? Ты и есть пустышка. Слабая, беззащитная девочка из Котловины, которая выгрызла себе место в ВСА, а теперь строит из себя невинность! Интересно, как ты получила должность моей поломойки?

— Я ничего не строю! И ничего не выгрызала!

— Ты с такой готовностью поддалась влиянию Ривза, что смотреть было противно! И раздевалась со знанием дела. Видно, что этот процесс для тебя привычен. Понравилось? Хотела быстрее стащить с себя платье? Ривз мастер на такие штуки, а тебя, кажется, и принуждать не пришлось…

— Что? — опешила я. — Да как ты смеешь?!

Моя рука взлетела прежде, чем я успела подумать. И припечаталась к щеке аристократа, оставляя белый след.

Вандерфилд обхватил мое запястье, сжал тисками. Его горло дернулось, губы сжались.

— За это можно на месяц угодить в казематы. Или за то, что обожгла меня. Знаешь закон о неприкосновенных?