В комнате повисла угрожающая тишина. Страшная. Гнетущая. Я вжала голову в плечи. Это конец. Конец моей учебе и моему пребыванию в ВСА. И еще почему-то было жаль красивую рубашку…

— Я… случайно… я не хотела! Я не понимаю, как это вышло…

Вандерфилд молчал, и от этого мне стало совсем не по себе. Вскинула голову, надеясь выглядеть достойно.

— Неумеха, — почти ласково произнес парень, делая ко мне шаг. Я испуганно дернулась назад, все еще сжимая утюг. Босые ноги Эша бесшумно ступали по толстому ковру. Я пятилась. Пока не уперлась в стену. — Ты испортила вещь, которая стоит дороже, чем ты сама.

— Вещь не может стоить дороже человека, — прошептала я.

Вандерфилд рассмеялся. И я как-то отстраненно подумала, что улыбка у него тоже красивая. И это жутко несправедливо, что все красивое досталось такому гаду. Рука в черной перчатке легла на стену возле моей головы.

— Еще как может, — со странной интонацией произнес Вандерфилд. — Моя рубашка дороже тебя. Мой шейный платок дороже тебя. Моя перчатка дороже тебя, пустышка. Из-за тебя я уже опоздал. Все из-за тебя, чтоб ты провалилась. И тебе придется ответить. За все.

Я задохнулась, с ужасом глядя в слишком спокойное лицо парня. Я думала, что страшно, когда он бушует. О, нет! Страшно, когда смотрит вот так — прищурившись, и почти прижимая меня к стене!

— Не трогай меня. Не трогай! — прошептала я в панике. Внутри поднималось что-то странное, непонятное… Вскинулась, прижалась затылком к стене, не желая опускать голову перед мерзавцем. Как раз в тот момент, когда Вандерфилд склонился ниже. Его губы скользнули по моему виску, горячее дыхание обожгло кожу. Я ахнула, инстинктивно дернула рукой, впечатывая горячий утюг в незащищенное тело парня.

Кто зашипел — утюг или Эш, я не поняла. Возможно, оба. На миг я увидела его глаза — ошарашенные. Похоже, Вандерфилд просто не верил в то, что я это сделала…

Да я и сама не верила.

Отпрыгнула в сторону, выронив агрегат, и метнулась к двери. Ужас заставлял меня нестись, почти ничего не видя перед собой. Я бежала по коридорам академии, плохо соображая — куда. Это не просто провал, это жуткое и окончательное фиаско. Я не просто испортила дорогую рубашку, а еще и причинила вред неприкасаемому! Что он со мной сделает за это? То, что с ВСА придется попрощаться — понятно, но вряд ли я отделаюсь так просто! Святой Фердион, как я скажу об этом тете и дяде? Как посмотрю им в глаза? Что со мной теперь будет?

Очнулась я в каком-то пустом и темном помещении. Как забралась сюда — не помню, верно, просто толкнула какую-то дверь. Это тоже была аудитория, только, кажется, заброшенная. Пахло пылью и даже немного сыростью, на стенах темнели портреты великих. В незашторенные окна лился лунный свет, и я вдруг увидела, что сегодня полнолуние.

Со вздохом уселась на лавку и задумалась. Разум твердил, что надо вернуться и хотя бы попытаться извиниться и загладить свою вину перед аристократом. Правда, вряд ли он простит, обитатели Бездуш не умеют прощать. От воспоминания, как шипела горячая подошва утюга на животе Вандерфилда, мне делалось дурно. Да за это меня отправят в казематы, точно!

Я застонала, сжав виски ладонями. Однако прятаться в темноте вечность невозможно и, превозмогая себя, я выбралась из класса и потащилась обратно. Снова и снова я прокручивала в голове извинения, которые скажу Вандерфилду. Хотя бы попытаюсь сказать…

Но ничего говорить не пришлось. Потому что дверь с цифрой семь оказалась заперта и на мой робкий стук никто не открыл.

«Может, аристократишка отправился к карателям писать на меня обвинительную?» — невесело подумала я, возвращаясь в свою комнату.

Что ж, надеюсь, арестуют меня после завтрака, и я успею напоследок набить желудок академическими булочками.

Этой ночью я почти не спала. Мои соседки мирно дрыхли под одеялами, а я смотрела в окно на луну и в который раз прокручивала в голове мои бесславные дни в академии. Их оказалось до обидного мало.

Снова и снова перед глазами вставала жуткая картина: я и Вандерфилд. Он наклоняется, а моя рука дергается. И утюг шипит… Как объяснить, что это вышло случайно? Что я не хотела ранить его? Что просто испугалась?

Кто поверит моим объяснениям…

Да даже если и поверят, что толку? Эш наверняка уже донес на меня!

Терзаемая угрызением совести и жуткими картинами своего будущего, я задремала лишь под утро, и то ненадолго. Когда Брин проснулась, я уже сидела на кровати умытая, одетая и причесанная.

— Совсем не выспалась, — пожаловалась Шелли, разлепляя глаза, и заныла: — Брин, давай не пойдем на первый урок, ну давай!

— Живо вставай, — не вняла ей сестра. — Тина, ты уже проснулась?

Кивнула. Разговаривать сегодня не хотелось. К счастью, близнецам хватало общества друг друга, и меня они не трогали. За завтраком Брин снова размазывала кашу по тарелке, а Шелли смеялась по каждому поводу, я слушала их краем уха. И все косилась на дверь, ожидая, когда она распахнется, впуская карателей.

— Слышали, что вчера было? — рядом с Брин упала на лавку невысокая темноволосая девушка.

Сестры покачали головами, я похолодела. Началось… Уже все знают?

— Вы что, не ходили на состязание? — изумилась гостья.

— У нас экзамен у Аодхэна, Ари. Ты же понимаешь. Какие тут развлечения? — кисло отозвалась Брин, и все понимающе вздохнули. Ну, кроме меня, конечно. Я пока не понимала ничего.

— Состязание! — выдохнула Ари. — Это было что-то невероятное! Просто уму непостижимо! Что он творил!

— Кто?

— Вандерфилд!

Я вздрогнула и подавилась чаем. Шелли от души хлопнула меня по спине, восторженная Ари даже внимания не обратила. Похоже, она вообще никого не видела, все еще созерцая в своей голове невиданное и неведомое мне состязание.

— Он невероятен! — простонала она. — Клянусь, он просто невероятен! Он идеален! Что он вчера вытворял, вы бы видели! Публика сошла с ума! И он победил! Вчистую! Всех обошел, да так, словно даже не напрягался! А ведь после того ужасного поражения говорили всякое… Но он победил! Как раньше! О-о-о, это было лучшее зрелище из всех, что я видела! Эш божественен, вы знаете? Просто божественен!

Не в силах усидеть на месте, Ари вскочила и понеслась за другой столик. Верно, там еще не знали о божественном Эше.

— Дура влюбленная, — процедила Брин.

— Что это за состязания? — встрепенулась я.

— Развлечение для богатых и знаменитых, — скривилась девушка. — К ним лучше не лезть, Тина. Если не хочешь стать, как эта Ари. Неприкосновенные не зря так названы. Держись от них подальше. Шелли, ты доела? Мы опаздываем!

Ее сестра покосилась недовольно, но покорно встала.

— Увидимся, — крикнула я вслед девушкам.