— Довольно странные доводы. И что вы ему сказали по этому поводу?

— Правду. — Тон Алекса показался Инге двусмысленным, но она была настолько обессилена всем, что произошло в последние сутки, что ей было не до выяснений. — У него есть основания для такого поведения? Я спрашиваю тебя об этом не из праздного любопытства. Если между вами что-то было и ты этого больше не хочешь, я сумею нейтрализовать его.

— Ничего не было, кроме невинного школьного ухаживания. Не хочу больше распространяться на эту тему. Да и середина ночи не лучшее время для выяснения отношений.

— Как ты думаешь, у него хватит ума не распространяться о том, что ты провела ночь под моей крышей?

— Не знаю. Но, скорее всего, он не станет болтать лишнего. — Злые слезы навернулись ей на глаза. Какого черта ты появился здесь? — мысленно обратилась она к Алексу. — Как мы спокойно жили, пока тебя не занесло сюда. — А это она произнесла уже вслух. Инга в запале не заметила, что перешла на интимное «ты».

А Алекс заметил.

— Умница, наконец-то ты отбросила формальности и мы стали на шажок ближе. Все, вали на свое спальное место. Умные разговоры отложим на завтра.

— Кстати, не надо было меня обманывать. Я обошлась бы одним пледом. Я чувствую себя неуютно на отобранных у тебя постельных принадлежностях.

— Малышка, не обижай меня. Я все-таки считаю себя джентльменом. Не могу же я нежиться на чистых простынях, в то время как моя любимая девушка мается на жестком диване под грубым пледом.

Ингу так поразили слова «моя любимая девушка», что на некоторое время она потеряла дар речи, а когда пришла в себя, переспросила:

— Как ты меня назвал?

— Очень просто — «моя любимая девушка». Все, заканчивай дискуссию и иди на полюбившийся тебе диван. Перед завтрашним днем надо хоть немного поспать. Хотя, признаюсь, мне это удастся с трудом. Единственное, о чем я могу думать, это ситуация, когда ты подо мною, ласковая, податливая, желающая меня так же, как я тебя. Все, уходи.

Дрожащим голосом Инга вдруг прошептала:

— Я тоже могу думать только об этом… Ну и дура же я, что сказала… — добавила она, спохватившись.

— Так в чем же дело? Ты что, боишься меня?

— Нет, с чего бы? — По ее тону чувствовалось, что боится она вовсе не его, а себя, точнее своих выходящих из-под контроля эмоций.

— Пойми меня правильно. Если тебе страшно, ложись под мое одеяло. Мы просто заснем вместе. Обещаю тебе, что с моей стороны не будет никаких попыток. Мы просто обнимемся и заснем в тепле и уюте.

Хорошо, что он не видит выражения моего лица, подумала Инга.

— Неужели ты веришь, что такая ситуация возможна? — сказала она вслух.

После долгой паузы Алекс ответил механическим голосом:

— Обещаю тебе, что приложу к этому все усилия.

Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Она задрожала, почувствовав каждую мышцу великолепного мужского тела. Потом ее руки заскользили вдоль его плеч к талии. Она подняла голову, ожидая поцелуя. Инга была потрясена, когда его губы коснулись ее. Это был истинно братский поцелуй. Так ей показалось в первый момент.

А потом ситуация в корне изменилась. Женский инстинкт подсказал ей, что игра зашла за тот уровень, когда здоровый и увлеченный своей партнершей мужчина еще может отступить. Он больше не контролировал себя. И она была готова к сдаче. Их тела, повинуясь какой-то высшей энергии, сблизились, чтобы через мгновения слиться в единое целое. Для нее все, что было в этом мире, именовалось теперь «Алекс». В данный момент его представляли твердые мужские губы. Сколько секунд, минут или часов длился их поцелуй — этого она не смогла бы сказать даже под пыткой. А очнувшись, вдруг попыталась сопротивляться.

Он рассмеялся:

— Слушай, чтобы нам с тобой отсоединиться друг от друга, надо по крайней мере добраться до кровати.

— Пошли, — покладисто согласилась она.

— Я тебя не обманывал, когда говорил, что захотел тебя с первого мгновения, как увидел. У меня с тех пор дрожат руки, когда ты рядом, — сказал Алекс.

— У меня тоже, — призналась Инга.

Как только они добрались до постели, он убавил свет бра, висевшего на стене. В полутьме Инга заметила, что на Алексе были только темные атласные трусы. Успела она оценить и мускулистость совершенного мужского тела, длинные сильные руки и ноги, заросшую густыми волосами широкую грудь. Отвечая на свои мысли, она вдруг произнесла:

— Сомневаюсь, что мы сумеем сдержать данное другу обещание…

Он понял ее с полуслова и с усмешкой сказал:

— Я приложу все усилия, чтобы не пасть жертвой греха. — Потом Алекс попросил ее встать, чтобы он мог перестелить постель.

В голове Инги пронеслись мысли о том, что, хотя их тянет друг к другу, они не пара. Он красавец и богач, а она выброшенная на обочину жизни разоренная, неудачливая владелица жалкой собственности, за душой у которой ни гроша. Конечно, не страхолюдина, но…

Через несколько секунд до нее дошли слова, которые медленно произносил Алекс:

— Я уверен, что каждый твой любовник говорил тебе, как ты красива…

— А твои многочисленные любовницы твердили тебе, что ты во всех своих проявлениях просто великолепен…

В данный момент Инга ненавидела всех женщин, прошедших через постель этого несравненного самца. Он понял это по тону, которым она произнесла последнюю фразу. Подняв брови, он признал:

— Бывало и такое, но все они по сравнению с тобой — бледные тени прошлого. Давай возвратимся к нашей первой встрече. Как только я тебя увидел, то понял: все, парень, ты пропал. Она должна быть моей. — Он легко усмехнулся. — У меня появилась реальная, а не абстрактная цель в жизни. — Ловкие руки Алекса обхватили плечи Инги, и она почувствовала, как его пальцы стали расстегивать пуговицы ее пижамы. При этом он жарко целовал ее шею, подбираясь к подбородку. — Не бойся, я ничего не сделаю насильно, — шептал он. — Как только я почувствую, что ты не хочешь продолжения, я отвернусь к стене и замру.

Инга понимала, что просто так остановиться он уже не может, к тому же теперь и она уже не хочет, чтобы он изменил свои намерения. Но, собрав остатки здравого смысла, она прошептала:

— Послушай, сегодня нельзя. Я могу залететь, как раз опасные дни. А мне нечем предохраниться…

— Это не страшно, выход есть. — Его руки продолжали ласкать ее груди, чувствовалось, как напряжена каждая частица его тела… Инга ощущала внутри себя какую-то странную сладостную пустоту, и ей очень хотелось, чтобы он заполнил ее. — Мы можем обойтись резинками, а? У меня, по-моему, есть небольшой запас.

Она оценила его такт. Людвиг шел напрямую, совершенно откровенно не думая о последствиях близости для нее. Алекс оставлял ей шанс почетного отступления. И он, и она знали, что пресловутые резинки подвели несчетное количество пар, что они далеко не всегда могли уберечь женщину от нежелательной беременности. Неожиданно даже для себя Инга тихо произнесла: