Вот здесь, на следующем слайде, мы спускаемся уровнем ниже до конных и походных маршрутов, небольших проселков и всего такого. Прямо сейчас не стану все это отслеживать, но поверьте: нет никакой последовательности в ходьбе, езде или другом способе перемещения, который позволил бы нам добраться отсюда в Кинг-Сити. Это очень странно, поскольку мы можем найти множество дорог, чтобы попасть, скажем, в Соледад, что всего в нескольких километрах по шоссе от нашей цели. Да, очень легко, попав в Соледад, проехать по шоссе в Кинг-Сити. Действительно, если вы выедете из Соледада, это вам удастся. Но если вы начнете двигаться из самого Найт-Вэйла, тогда, попав в Соледад, вы не найдете пути до Кинг-Сити.

Выражаясь научным языком – странно. Очень странно. Это не имеет никакого смысла, верно? Вы тоже думаете, что это не имеет никакого смысла? Кивните, если это не имеет никакого смысла. – Все кивают. – Вот видите, мы все согласны, что это не имеет никакого смысла. Но это все лабораторная работа. А что нам говорит лабораторная работа? Почти все. Лаборатории очень важны.

С Кинг-Сити что-то не так. Это самый научный ответ, который я могу вам дать. И мне кажется, что ехать туда опасно. Ведь ты этого все равно не сделаешь. Но даже попытка может нанести непоправимый вред твоей личности или сознанию твоей личности. Я бы этого не рекомендовал.

Можешь попытаться поговорить с нашим мэром. У нее есть некоторый опыт общения с другими мирами. Кто-то еще с таким же опытом мне в голову не приходит. Кроме, разумеется, меня. У меня обширный опыт. Но я не люблю говорить о себе. Это субъективно и ненаучно.

Большинство людей не уезжают отсюда. Большинство людей лишь приезжают, а потом остаются, остаются и остаются. Честно говоря, я понятия не имею, как долго я здесь нахожусь. Время здесь течет абы как и все такое. Но не очень долго. Я пробыл здесь не очень долго.

Ой, извини, мне надо идти. Или тебе надо идти. Я останусь здесь, здесь я делаю дело. Но дело в том, что вот-вот начнется шоу Сесила, а я его никогда не пропускаю.

Нет, по-моему, я пробыл здесь совсем недолго, – заключил Карлос.

В закусочной «Лунный свет всю ночь» на шоссе 800 подавали нормальный кофе. И нормальные пироги.

Иногда пироги и кофе были невидимыми, и для людей, которым нравятся невидимые пироги или кофе, это считалось большим плюсом. И вот почему: если вам что-то нравится и это подают только в одном месте в городе, эта вещь вызывает у вас сильные эмоции, невзирая на качество.

Так что для людей, любящих невидимые пироги, эти пироги в «Лунном свете» казались настоящим чудом, хотя в действительности были просто сносными.

Диане не нравились невидимые пироги. А вот ее приятель по Ассоциации родителей Стив Карлсберг относился к тем, кто вставал на защиту непопулярного десерта.

– Этот пирог недооценивают, – говаривал Стив в промежутке между кусками. – Его надо смаковать, как смакуют шотландский виски, кинзу или соленый лизунец.

На Диану такие убеждения не действовали. Она уделяла внимание не аромату (пирог им не обладал), а текстуре (ею он тоже не обладал).

Но теперь Диана сидела в «Лунном свете» не со Стивом. У нее была встреча с Дон. Они редко пересекались на работе и еще реже вне работы. Тому было много причин, но ни одна из них не интересна. Не каждый заводит дружбу со всеми.

У Дианы было немного друзей. Она отдалилась от приятелей детства и школьных подруг из-за возраста, менявшихся обстоятельств и высокого процента таинственных исчезновений и смертей в Найт-Вэйле. Где-то лет в двадцать пять она оказалась на похоронах своей единственной подруги детства (Синтия Йин, с которой они познакомились в третьем классе на занятиях по музыкальной цензуре, пережила три нападения НЛО, годовое тюремное заключение по вердикту Городского совета за неправильное голосование на муниципальных выборах и столкновение со стаей уборщиков улиц, но умерла от рака печени, который не могли диагностировать больше года) и задумалась: а стоит ли иметь друзей и вообще заводить какие-то связи, если мир так легко их у вас отбирает?

Позже она продолжала заводить друзей, но все они, как и Стив, становились друзьями по обстоятельствам. С кем-то она работала в Ассоциации родителей. Другие были завсегдатаи «Лунного света». Даже люди и разумные пятна, которые часто ходили той же дорогой по району, что и она, и были скорее знакомыми, нежели друзьями, но она знала их по именам. (Некоторые из них, поравнявшись с ней, даже нашептывали ей на ухо всякие интересные секреты.)

Почти всю ее жизнь заполнял Джош, который не был другом и зачастую вел себя недружелюбно, но тем не менее поглощал всю ее жизнь без остатка. Она с волнением и тревогой ждала того дня, когда он достаточно повзрослеет и в ее душе появится место для кого-то еще, хотя она и не представляла, для кого именно.

В любом случае Дон опаздывала. И это устраивало Диану.

Лаура, одна из штатных официанток, стояла у столика, и из ее груди, рук и шеи ветвились длинные растения с пышными листьями. Посетители срывали у нее с ветвей плоды, рассматривая каждый яркий шарик в поисках вмятин и обнюхивая его – свежий ли.

Диана записала кое-что, о чем собиралась поговорить с Дон. Она хотела знать очевидное: как дела, как семья, есть ли у тебя семья (это в скобках, поскольку Диана не исходила из того, что у каждого есть «семья»), как самочувствие, назови всех, с кем ты когда-либо работала, и так далее.

Но все это лишь подводило к реальной причине их разговора – к Эвану. А его звали Эван? Она посмотрела в блокнот. «ЭВАН», – было написано там незнакомым почерком.

– Эван, – произнесла Диана вслух.

– Привет, Диана! – крикнула через проход Лаура, по ее бокам дергались гроздья ягод ежевики и помидоров. – Рада тебя снова видеть. К тебе через минуту кто-то подойдет, да?

Диана улыбнулась и помахала рукой. По деревянным конечностям Лауры текла кровь. Посетители перестали брать еду и неловко глазели на нее.

– Ой, простите, позвольте, я вам все заменю. Сейчас вернусь.

Истекая кровью, Лаура пробиралась к кухне. Одна ветка зацепилась за раковину и сломалась. Лаура начала плакать, все еще проталкиваясь к кофеварке. Лицо ее становилось все бледнее, пока обрубок ветки фонтанировал кровью в кофейные чашки.

– Черт побери, – бормотала она. Слезы капали у нее с лица и, как роса, оседали на уже заляпанных кровью листьях. – Вот руки-крюки. Прямо размазня какая-то.

Светловолосый мужчина в белом фартуке, по всем признакам красавец (и по тем же признакам безликий), шел за ней с подносом грязной посуды. Когда он огибал край стола, Диана увидела, что это Трой.

Она вскочила на ноги раньше, чем поняла, что делает. Он на нее не взглянул. Так и протопал мимо со своей посудой. Она хотела что-то сказать, но не знала что, поэтому просто пошла следом за ним. Это точно был Трой. Надо ли идти за ним на кухню? Она не знала, пока не наступил этот момент.