— Выброси эти глупости из головы.

— Какие “глупости”? — лепечу я, краснея от стыда и возмущения. С какой легкостью этот волчара залезает в мои мысли!

— О волосах. И лице, — добавляет он тихо, прижимая мои пальцы к губам. Его дыхание обжигает не хуже пламени, а в груди разливается такое родное и привычное тепло, что совсем немного хочется плакать. Я не знаю, откуда берется это чувство родства, что медленно заполняет душу от самого донышка до края.

Может, оно рождается из метки? Может, все это иллюзия, чтобы расположить меня к зверю?

Стискиваю руку на груди и чувствую, как под плотной тканью толкается и пульсирует раскаленный “уголек”.

— Слишком уж ты пугливая для человека, сиганувшего без раздумий в пропасть.

— Это рефлекторно вышло.

Волк откидывает голову назад и хохочет до слез. И смех у него такой открытый, что я невольно улыбаюсь в ответ и немного расслабляюсь, даже перестаю обращать внимание на его руки, что поглаживают меня и прижимают к мощной груди.

— Если бы все рефлекторно бросались защищать ближнего своего, то и несчастий было бы меньше, — волк притягивает меня ближе и тихо урчит, зарывшись носом в мои волосы. — Я испугался, Нанна, правда. Подумал, что ты пропадешь. Оставишь меня одного.

Уголок рта дергается вниз, а внутри колет больно, у самого сердца.

— Ты бы просто дождался другую девушку. Не одна же я могу быть меткой отмечена.

Глаза Халлтора темнеют до черноты, а из горла вырывается злое ворчание.

— Думаешь, что мне любая подойдет, так что ли?!

— Ты ничего мне не объясняешь — как я пойму, что правильно, а что нет? — не знаю, откуда во мне только смелость берется, чтобы не отвести взгляд. Лицо волка мрачнеет все больше, брови сходятся к переносице, а губы поджимаются, вытягиваясь в тонкую нить. — Галакто не может быть так жестока. Не отберет же она одну суженую, не дав ничего взамен?

— То есть, по-твоему, мне совершенно все равно, кто выносит и родит мне ребенка?

Меня разбирает какой-то неестественный, злой смех.

— Вот! В этом и дело, волк. Не “не все равно, кто рядом со мной”, а “не все равно, кто выносит и родит”. Уж для этого богиня может раскошелиться и на несколько избранных!

— Я рассказал все, что знал!

– “Все”? То есть все, что ты знаешь о проклятье — это про избранную, которая должна раздвинуть ноги и подарить тебе наследника? За двести лет больше информации не набралось? Я даже не знаю, как это все работает! И метка эта… и что с ней сделать? И откуда я знаю, что чувства к тебе настоящие, а не иллюзия?! И как…

— Ты слишком много болтаешь! — рявкает волк, а меня такая обида берет, что нет сил остановиться.

— Вот и отлично! Значит, я буду молчать до самого конца полета. Доброй ночи! — кричу ему в лицо и отворачиваюсь к стене.

И тут же вскрикиваю, когда острые зубы безжалостно впиваются в плечо.

— Эй, ты чего?!

— Мы не закончили разговор! — синие глаза сверкают от ярости, а клыки выглядят так угрожающе, что мой рот моментально наполняется кислой вязкой слюной. — Ты несправедлива ко мне, Нанна. Если бы было так, как ты говоришь, то я бы тебя не искал. Я бы не ввязывался в разборки с Альгиром, не спасал бы тебя в лесу, расходуя собственный магический резерв, — я бы просто подождал более “легкую добычу”, ведь я не могу состариться, время для меня не имеет значения. Какая мне разница, правда?

Голос у волка решительный, в нем проскальзывают стальные нотки. От нежности не остается и следа — передо мной разъяренный хищник, готовый в любой момент разорвать выбранную жертву.

Он опрокидывает меня на спину и нависает сверху, а я судорожно шарю взглядом по комнате. Ох, Галакто, я и правда ищу оружие, чтобы защититься?

Это же Халлтор.

Он мне обещал…

— Что такое, испуганная птичка, ищешь меч? — насмешливо рыкает волк и тянется к голенищу сапога.

В кулаке мужчины сверкает короткое лезвие — и я каменею, не отрывая взгляда от кинжала.

— Умеешь же в руках держать.

Халлтор силой вкладывает клинок в мою дрожащую ладонь и рывком приставляет лезвие к своему горлу. Как завороженная я слежу за тугой алой каплей, проступившей на смуглой коже, а синие глаза промораживают меня до самого дна, смотрят с вызовом.

— Давай же, Нанна. Если ты думаешь, что мне все равно, что я какое-то неразумное животное и куда член пихать — не имеет для меня никакого значения, то лучше бей прямо сейчас. Или я возьму тебя здесь, без нежностей, как и должен поступать дикий зверь, — рычит волк и демонстративно тянется и задирает край моей рубашки.

— Ты не м-можешь!.. — губы дрожат и ломают слова, горло сжимает невидимая когтистая лапа.

— Бездумное животное может все, — криво усмехается волк, сверкая острыми клыками. — Ведь мне все равно, кого трахать и как. Новую суженую потом найду!

Кинжал дрожит в руке, лезвие все глубже входит в плоть, и вниз по мощной шее бегут капли крови, пропитывая ворот рубашки. Взгляд у Халлтора совершенно дикий, голодный и решительный. Широкие ладони скользят по моим бедрам, вызывая в теле предательскую дрожь, ныряют под подол рубашки, грубо сжимают ягодицы. С такой силой, что я чувствую боль, почти вскрикиваю, но в последний момент сдерживаюсь, закусывая губу.

— Что же ты, Нанна? — в его голосе ни капли игривости или насмешки. Только ледяная стужа, от которой становится по-настоящему страшно. — Почему медлишь, м?

Он резко подается вперед, и я вскрикиваю и отшвыриваю кинжал, потому что еще чуть-чуть — и Халлтор напорется на сталь, отчего внутри все сжимается от ужаса, а внутренний голос изо всех сил орет мне “нет!”

Это неправильно! Я совсем не это имела в виду…

— Поднять? — спрашивает волк, проводя раскаленным языком по моему горлу. — Руки дрожат, Нанна? Не можешь удержать оружие? Если хочешь, я могу найти тебе клинок побольше. Ну? — рыкает он. — Чего же ты молчишь?!

Всхлипываю и закрываю лицо руками. Нет сил смотреть ему в глаза! В душе борются стыд и желание сорваться прочь и бежать, куда глаза глядят.

— Я не буду повторять дважды, — говорит Халлтор. — Я тебя давно нашел, Нанна. Я не просто так приходил в твои сны — я нуждался в тебе. Отчаянно, остро. Жаждал твоей ласки, а сны — слишком хрупкие. Я мог только узнавать твое тело, запомнить запах, какая на ощупь у тебя кожа, твой голос, нежность твоих рук и ощущение мягкой щекотки, когда твои волосы рассыпаются по моим плечам. Крошку за крошкой я собирал и хранил твой облик. Думал о том, как найду тебя, настоящую, как увижу тебя впервые, как заговорю с тобой. Все, конечно, пошло не по плану, и мне очень жаль. Мне стоило все это сказать с самого начала…

Он замолкает на несколько долгих секунд, а я осторожно рассматриваю его сквозь пальцы.