Юноша приподнялся на локтях, недоуменно озираясь.

Слева возлежал верблюд. Красиво, очень величественно – настоящий корабль пустыни. Рядом не менее величественно возлежала поклажа – бурдюки с водой, запасы еды, одежда, даже зачем-то – пряности.

Справа, поджав ногу, на песке сидел Валид. И самозабвенно пел, обратив лицо к месяцу-Вадду.

– Если мне все приснилось, – задумчиво произнес Амин, изумленно осознавая, что отлично себя чувствует, – то откуда у нас верблюд?

– А я стащил, – сообщил, оборачиваясь, мальчик.

– Что… и поклажу? – опешил Амин.

– Долго тащил, – вздохнул Валид. – Надорвался-а-а-а.

– Только не говори, – простонал Амин, садясь, – что ты украл у Бакра последнего верблюда! Он нам все-таки жизнь спас, как тебе не сты…

– Да не его это, – перебил мальчик. – У их шамана спер. Не бойся, не обеднеет. У него вообще целый табун. И потом, эти кочевники тебя чуть не убили, а ты считаешь их верблюдов?

– А ты меня бросил, – пожал плечами юноша, не глядя на мальчика.

– Я тебе жизнь спас! – набычился Валид.

– Но сначала бросил.

Повисла тишина, заполняемая только тихим стоном ветра в скалах.

Медленно, поджав губы, Валид поднялся. И, горбясь, побрел прочь.

– Эй! Ты куда? – удивился юноша.

– Жестокий ты, – бросил Валид. – Уйду от тебя. Заблужусь и погибну в пустыне, один-одинешенек, и никто не узнает, где мой курган…

Амин со стоном рухнул обратно на песок.

– Мы остались без проводника!

– В синем мешочке, там, у сушеных фиг – карта, – обернулся мальчик. – Заметь, с указанием всех колодцев и оазисов в округе.

– Где ты ее достал?! – снова вскинулся Амин. – Уж не шаман тебе нарисовал, конечно!

– Ну-у-у, – протянул мальчик, – вообще-то… он. Я был очень убедителен.

– И увел у него из-под носа верблюда? – непонимающе заключил Амин.

Мальчик важно кивнул.

– Ладно, иди сюда.

Валид, просияв, вприпрыжку побежал к юноше.

– А что ты все-таки говорил про желание и раба? – поинтересовался Амин, потянувшись к фигам.

– А это тебе приснилось, – вырывая из его рук фиги, улыбнулся мальчик.

– Приснилось, – хмыкнув, повторил Амин.

Позже, бредя по бесконечным барханам и ведя на поводу груженного поклажей верблюда, он слушал бессвязную болтовню мальчишки, углубившегося в изучение карты:

– Так, вот пять шагов… потом еще пять… потом свериться с волосами Аллат… чепуха какая-то… просил же рисовать получше, ой, шай-й-йтан! А, все, понятно…

– Почему ты все-таки вернулся? – задумчиво спросил юноша, перебив тихое бормотание.

– Как зачем? – изумился мальчик, поднимая голову. – Ты же меня сам позвал. Забыл? Так и сказал: «Ладно, иди сюда».

– Валид.

– А?

– Почему? – повторил Амин, заглядывая в черные глаза мальчика. Где-то за ними билось в огне прекрасное существо, волшебная птица-феникс… или это тоже было сном?

Валид вздохнул. Посмотрел на посветлевшую полоску горизонта.

– Ну я же должен посмотреть, как ты женишься на царевне!

– Ты же говорил, у меня не получится, – вскинул брови Амин.

Мальчик шмыгнул. Потер нос. И широко улыбнулся.

– А я соврал.

Амин со вздохом отвернулся.

Красавица Аллат распускала косы, освещая желто-розовую куфию неба. Где-то далеко впереди лежала Гариба. И луноликая царевна Алия ждала будущего супруга и повелителя.

– Как я хочу, чтобы… – вырвалось у Амина, когда он представил, как побеждает в Испытании.

Валид с силой толкнул его в бок.

– Ты издеваешься?!

Аллат, тряхнув в последний раз волосами и рассыпав по небу розово-золотистые блестки, спряталась за куфию, давая место брату Вадду.

Стремительная, как пустынная буря, ночь упала на Мисбах, погребая город под сине-черным бурнусом. Загорелись огни, засиял дворец на горе Аиши. Стукнули копьями, сменяясь, стражники. Заскрипели, закрываясь, позолоченные ворота.

– Э-э-эй! Подождите-э-э! – раздалось над пустыней. – Подождите на-а-ас!

Стражники у ворот недоуменно переглянулись, когда у створок упало нечто в грязной, порванной абае, вопящее, как сотня верблюдов.

– Постойте, – отдышавшись, сказало оно, вытирая потный лоб. – У меня сейчас еще друг придет. Вон он, спешит. Спеши-и-и-ит! – проорало, заглушая даже звук колокола с храма Аллат.

Друг-то, может, и спешил, а вот верблюд, которого он вел за собой, – нет.

– Еще одна ночь в пустыне – и я рискую ее просто не пережить, – доверительно сообщило нечто, по голосу напоминающее мальчишку.

Один из стражников хмыкнул.

– Десять дарханов за вход в город, – произнес второй, брезгливо разглядывая то, что осталось от абаи мальчика.

– Да хоть двадцать, я уже не могу! – взвыл мальчик.

Юноша все-таки справился с верблюдом и прошел между воротами как раз в ту минуту, когда мальчишка с детской непосредственностью расспрашивал стражников о лучшем караван-сарае в городе. «И чтобы непременно с личным бассейном». «И хамамом!»

– Валид, успокойся, – устало бросил он, и мальчик, обиженно замолчав, принялся пританцовывать на месте от нетерпения.

– Откуда вы? – поинтересовался выглянувший на шум начальник стражи, пока юноша отсчитывал деньги.

– Из Иляфы, – тут же ляпнул мальчик.

– Что-то вы не похожи на бедуинов, – присмотревшись, протянул стражник.

– Из Бахра, – отозвался юноша. – У моего брата очень живое воображение, уважаемый сайед.

– Из Бахра? – изумился стражник. – Как же вы дошли к нам без проводника-пустынника?

– С трудом, – бросил неразговорчивый юноша и, потянув верблюда, поторопил засмотревшегося на месяц мальчишку, не забыв пожелать уважаемым сайедам всех милостей Манат.

– А караван из Бахра так и не пришел, – вздохнул кто-то из стражников, провожая путников взглядом. – Не будет нынче сладких фиг. А какой бахмаш без фиг…

– Закрывайте ворота! – перебил начальник

Копья снова стукнули о каменные плиты.

Ворота заскрипели.

Золотистая змея с тихим шелестом проползла мимо в заросли тростника. Подняла голову, вытянула язык и глянула вслед юноше и мальчику человеческими глазами.

* * *

– А мне сказали, – упорно твердил Валид, – что лучший караван-сарай – вон у того холма.