— И кто же вас направил? — фыркнул он.

— Доктор Эрнан Кастильо, — солгала я. Как обычно, это была заготовленная ложь, и она с поразительной легкостью слетела с моего языка. — Доктор Кастильо очень помог мне в исследованиях, которые он считал необычной темой, ведущей к большим перспективам. Я не раз разговаривала с ним по телефону из Торонто и надеялась, что мне удастся пообщаться с ним в этот приезд, но я не смогла его найти, — продолжала я.

На мгновение мне показалось, что спокойствие Валескеса вот-вот его покинет, но библиотечная выучка взяла верх.

— Доктора Кастильо постигло несчастье, — сказал он, не обращая внимания на то, что мне должны были попасть на глаза заголовки первых полос газет, сообщающие об убийстве. Я издала подобающий возглас удивления и сожаления.

— И хотя его компетентность, безусловно, превосходит мою, — продолжал он, — я помогу вам всем, чем смогу. Какой именно природный символизм вас интересует? — прошептал он.

— Кролики, — сказала я.

Он кивнул с понимающе-серьезным видом. Если он и удивился, то не показал этого. Я подумала, что в такой библиотеке можно услышать еще не такие странные запросы. Он указал на карточный каталог и повел меня по нему. Сообщая что-либо, он с легкостью вытаскивал какую-нибудь учетную карточку и с той же легкостью и с точностью до миллиметра вставлял ее обратно.

— Все здесь занесено в каталог по темам и авторам, согласно системе Дьюи[19]. Я лично ознакомился с большинством хранящихся здесь книг и могу указать вам на те, с которых вам следует начать работу. Редкие книги и первые издания доступны по специальному письменному запросу. Выносить книги запрещается. И, конечно, никакой еды или напитков, — закончил он.

Об этом можно было бы и не говорить. Таблички с напоминанием и так были развешаны повсюду.

Я прошла к столу в глубине комнаты за стеллажами с книгами и отодвинула стул. Ножки стула, скользя по мраморному полу, издали громкий скрежет, неизбежно вызвав суровый взгляд библиотекаря, из которого было ясно, что мне следует обратить внимание на свое поведение в библиотеке.

Через пару часов я обнаружила кроликов, о которых уже упоминала, и еще несколько полезных книг. Переписывать то, что я хотела запомнить, оказалось непростой задачей. Я не нашла в зале фотокопировальной техники и побоялась спрашивать, есть ли вообще такая техника в библиотеке. Мне и так сделали одолжение, пустив меня сюда, и я не хотела злоупотреблять гостеприимством.

Я никому не рассказывала о пишущем кролике, и мне очень хотелось спросить совета у кого-нибудь, более опытного в этой области. Моя учеба ограничивалась языком майя и иероглифическим письмом, чего уже было бы достаточно для получения массы информации о цивилизации, однако мои познания пребывали на начальном уровне.

После смерти дона Эрнана из всех моих знакомых больше меня в этой теме разбирались только Джонатан и Лукас.

А что я знала о них, кроме того, что они оба — археологи? Джонатан Хамелин бы британцем — по его словам, он окончил Кембриджский университет, обладает сдержанными аристократичными манерами, носит хорошую обувь и снимает миленький домик. Еще мне понравилось держать его за руку.

Лукас Май? Мрачный и задумчивый. О нем я знала еще меньше. По словам Изы, его обувь хорошей назвать нельзя, и я была согласна с ее невысоким мнением о нем как о собеседнике. Я понятия не имела, где он живет или где изучал археологию. Чувствовалось, что он что-то скрывает, какую-то тайну, но это было только ощущение. Еще у него была приятная ироничная улыбка, хотя появлялась она не слишком часто.

Несколько минут я размышляла, рассматривая пылинки, плывущие в лучах света от настольной лампы. Доктор Валескес беззвучно появился у моего стола и прошептал, что, к сожалению, он вынужден закрыть библиотеку, но с четырех до шести пополудни библиотека снова будет открыта.

Я удивилась тому, что прошло почти три часа, и меня тревожило то, что я так и не приблизилась к разгадке тайны пишущего кролика. Я поблагодарила его за помощь, получив в ответ вежливый поклон, и сказала ему, что вернусь в четыре.

Я спустилась по ступенькам и через мгновение стояла, щурясь в ставшем непривычном солнечном свете, словно ящерица, чье темное потайное убежище было внезапно раскрыто.

Я отметила, что ключ нужен лишь для того, чтобы попасть внутрь, а чтобы выйти наружу, требуется только отодвинуть засов на двери.

Поэтому если вы задумали какую-нибудь аферу после закрытия, то нужно всего лишь спрятаться в музее до закрытия, а после выйти, когда захотите.

Я бесцельно бродила по улицам, убивая время до открытия библиотеки, и вскоре очутилась в районе рынка, где меня увлекли виды, звуки, запахи и потрясли цвета, казавшиеся слишком насыщенными для моего северного восприятия.

Наступало время карнавала, приближался первый день поста, Пепельная среда, День покаяния, и ярко раскрашенные маски и накидки висели на самых видных местах. Снова старый и новый мир сосуществовали рядом. Истоки карнавала лежали в христианстве, а костюмы определенно принадлежали культуре майя — обезьяны, создания, предшествовавшие появлению майя, и различные образы обитателей Шибальбы с гротескными рогатыми масками. Один предприимчивый торговец предлагал даже костюм «Детей Говорящего Креста», дополненный черной банданой и деревянной винтовкой.

Другие прилавки были завалены фруктами и овощами, некоторые из них были мне знакомы. Там были горы острых сушеных перцев, больших и темных; мексиканские томаты, или томатилло — маленькие зеленые плоды в естественной, похожей на ткань, коричневой оболочке-обертке; колючий нопаль, съедобный кактус, иглы которого надо удалить, прежде чем использовать его в салат или моле[20]; острые специи — эпасоте, семена аннатто, тмин, перец чили и шафран.

Устав от блужданий, я остановилась у небольшого кафе, чтобы купить мексиканский сандвич, лепешку с начинкой из обжаренной черной мексиканской фасоли, авокадо и сыра анехо и порцию слегка обжаренного перца халапено, фаршированного сыром и креветками.

Воздух был приятно горячим, и я сидела в кафе, пытаясь проанализировать все хитросплетения той ситуации, в которой я оказалась.

Ограбление среди бела дня на глазах у толпы свидетелей и два убийства — все эти три события, похоже, были связаны между собой, хотя и очень тонкими нитями.

Сначала ограбление. Наверняка в нем замешан Алехандро. Преступление совершено в баре отеля, принадлежащего Диего Марии Гомесу Ариасу. Украденный предмет — статуэтка, из-за которой недавно поссорились Эрнан Кастильо и Гомес Ариас. Она была украдена самопровозглашенной террористической группой, называющей себя «Дети Говорящего Креста». Но разве террористические группы крадут статуэтки из баров? Ограбление банков, угон самолетов, взрывы машин — это понятно, но кража резной фигурки доколумбовой эпохи?!