В этот самый момент Иван Иванович поблагодарил сам себя, что научил Ваську русским пословицам и поговоркам. Слово - серебро, молчание - золото. Васька ел киви с бананами и прикидывался маленьким. Иван Иванович сказал:

- Я и сам не знаю, откуда Маша принесла эту мазь, но мы после случайного касания её стали... вот такими. Не убьёшь.

Чудо конспирации, Васька пропустил слово мазь как тривиальную булгаковщину. Он понял, что отец хотел сказать мразь, но, не привыкший ко вранью, просто выпустил одну букву и сказал мазь. Понятно. Васька был умный.

- Так, - откинулся в кресле Мар Марыч, - так. Значит, нам нужна мазь?

- А зачем вам такая головная боль? - простодушно осведомился Васька, очищая очередной заморский фрукт.

- Да так, мальчик, хочется иногда чего-то новенького, - объяснил Мар Марыч. - Ильзе!

В гостиную вошла роскошная бижутерная брюнетка в узких белых брюках с прозрачным чемоданчиком в бледнокожей руке.

- Открой, дорогая, своё хозяйство и возьми у малыша простой анализ крови, - распорядился Мар Марыч.

Васька вскипел, что такого даже в школе не бывает, чтобы кто попало и что попало.

- Я понимаю твоё беспокойство, - ледяным голосом сказал Мар Марыч, - но закон моего гостеприимства...

Пока он говорил, Ильзе тюкнула в плечо Ваське острой безболезненной иголкой, втянула каплю крови в тонкую стеклянную трубочку и вышла. Никто и не охнул. Не успели.

- Я протестую! - воскликнул Васька и даже выплюнул банан.

- Сколько угодно, - разрешил Мар Марыч.

Через десять минут брюнетка вернулась, положила на столик перед хозяином белую мышь, вколола что-то шприцем, посчитала до десяти, потом ловко рассекла животное большим ножом пополам и сделала два шага назад.

На глазах у потрясённой публики мышь склеилась сама с собой и побежала в сторону Мар Марыча, словно он призвал её кусочком сыра. Хозяин отодвинулся, будто от чумы.

- Спасибо, Ильзе! - пробормотал он.

Брюнетка неслышно исчезла, прихватив мышь. Хозяин встал, поворошил брёвна в камине, сел в кресло, вздохнул и сказал:

- Значит, не только мазь...

- Значит, что-то другое, - ответил Иван Иванович. И облегчённо-беспомощно улыбнулся.

* * *

Подросли новые силы. А Ильича нет. Думаешь о нём и знаешь: нет, не придёт наш мудрец. Точно живые, встают сцены из прошлого. Вот быстрой походкой, засутулившись, точно стыдясь своего собственного величия, точно желая скрыться от множества взглядов - хотя бы даже и любящих, - быстро идёт, почти бежит, опустив глаза в землю, втянув голову в плечи, прикрываясь воротником шубы или просто рукой, дорогой всем человек. Такой простенький и такой крепкий; с такими добрыми морщинками около глаз - и такой железный: такой незаметный и такой мудрый...

Н.И. Бухарин. "Памяти Ильича". Газета "Правда",

1925 г., 21 января

Генерал Сидоров сидел дома перед телевизором и слушал новости. Мир в целом интересовался войной в Ираке, которую американцы пообещали на март. Генерал, увы, не интересовался ничем, кроме собственной судьбы, поскольку целый месяц проканителился с поиском семейства Ужовых - и ничего. Совсем ничего. Март уже наступил. Французские духи жене ещё не куплены. Начальство, ожидавшее от Сидорова его обычной эффективности, в ярости. Подчинённые кто в унынии, кто в иронии. Ситуация...

"Хоть бы Ленин позвонил... - подумал Сидоров и сразу же ущипнул себя за ухо. - Я схожу с ума. Надо выпить".

Он глянул на часы: до прихода жены есть час-полтора. Надо выпить. Он встал и направился в кладовку, где хранилась заначенная с Нового года водка: жена Сидорова не выносила даже вида спиртного.

Проходя мимо телефона, генерал ещё раз ущипнул себя за ухо. И раздался звонок. Вздрогнув, Сидоров осторожно снял трубку. Он теперь часто вздрагивал.

- Здравствуйте, Кузьма Африканович, - ласково сказал чуть картавый мужчина.

- Вл...л...ад...имир Ильич? - хрипя и заикаясь, спросил Сидоров.

- Да. Вы хотели поговорить со мной?

Никогда не имевший ни малейшей склонности к мистике, Сидоров на миг онемел, задохнулся, его сердце подскочило к самым гландам.

- Я думал... - Ничего умнее Сидорову сказать не удалось.

- Я понимаю, - усмехнулся голос. - Вы тогда не поверили мне, а ведь я из лучших побуждений.

- С вами можно встретиться? - Озираясь, Сидоров сказал явную чушь. Но что было делать!..

- Когда-нибудь, когда-нибудь! - рассмеялся Ленин.

- Извините... - смутился Кузьма Африканович. - Я хотел...

- И это понятно, - успокоил его Ленин. - Меня часто не понимали, но я - понятливый. Меня слушаться надо; я, знаете ли, умный.

- Конечно. Простите ради Бога, ой... тьфу... - Сидоров опять вспомнил школьный курс истории. - Что делать? - воскликнул он в панике.

- Ага! - расхохотался Ленин. - И кто виноват?

Смех его был столь искренен и заливист, что даже Сидоров невольно улыбнулся. Недаром современники говорили о ленинском смехе - заразительный...

- Ну да... - пробормотал генерал.

Отсмеявшись, Ленин разъяснил свою позицию. В частности, он сказал:

- Мне сейчас не слишком сподручно вмешиваться в российские дела. Жизнь, понимаете ли, продолжается. И она вовсе не так плохо продолжается, как врут оппозиционеры, оппортунисты и ревизионисты. Ваша личная карьера, как вы, должно быть, догадываетесь, меня тоже не очень беспокоит: вы человек взрослый, решительный, удачливый. Но полученное вами задание невыполнимо, а принятое вами решение осчастливить человечество поимкой Ужовых бесперспективно, как и любое подобное решение. Осчастливьте лучше вашу жену и купите ей обещанные духи на 8 Марта. Я не хочу смущать вас подробностями потусторонней жизни, это преждевременно, а вы лучше возьмите отпуск или больничный. Придумайте что-нибудь, лишь бы не заниматься этим делом. В противном случае вы скоро узнаете все подробности загробной жизни лично, без моей помощи, но встретиться здесь нам с вами будет трудновато. Я тут, понимаете, на особом положении, а вы, простите, просто генерал Сидоров.

- Тогда зачем же вы мне звоните? Зачем предупреждаете? - нахмурился честолюбивый генерал, задетый за живое. - Я нуждаюсь в оперативной помощи, а вы мне мораль читаете, что не следует осчастливливать человечество. А сами-то?

- Я в земной жизни сделал всё, что был должен. А зачем звоню? Так надо. Я перед генералами не отчитываюсь, вы уж извините. Последний раз говорю: бросьте поиски семейства Ужовых. Под любым предлогом. Вы поняли?

- Нет, - искренне ответил Сидоров, уже твёрдо решивший, что его злостно разыгрывают какие-нибудь спецы из службы правительственной связи.

- Ну тогда всего хорошего, батенька! Не поминайте лихом! - Ленин повесил трубку.