Пришлось вынуть из Лидочкиной посылки заветный маленький мешочек с тремя крестами и пустить его в дело. Удобный случай представился через считаные дни. Подгадав время, когда Петька придет домой и самовар вот-вот закипит, Женька ввалилась в комнату радостная и с баранками:

– Вот, отоварилась в ОРСе, садитесь, будем настоящий чай пить, с баранками!!!

И стала хлопотать, заваривать чай. Подала на стол парадно – каждому в стакане с подстаканником, никаких чашечек и блюдечек, и все время ухаживала за гостьей.

В неподписанном мешочке с крестами был белесый порошок. Надо сказать, что Лида всю жизнь ела меньше котенка, перебирала харчами и мучилась от запоров. Лет с четырнадцати она раз в неделю регулярно принимала на ночь слабительное. В записке к посылке со специям она написала, что Женя от смены питания на еще более скудное и непривычное запросто может заработать проблемы с желудком, а потому рекомендовала не затягивать с плановой очисткой кишечника.

Что-такое пурген, Женька знала, но вот сколько его класть в чай, чтобы юная воздыхательница обосрамилась на все село, она не понимала, и на всякий случай бухнула четыре чайных ложки.

Раскрасневшаяся Ниночка с удовольствием выпила стакан барского сладкого чаю. И через пять минут подскочила:

– Ой, мне пора!

– Да ну что ты, Ниночка, посиди еще. Только чаевничать начали, – улыбнулась Женька. – Ты присядь, присядь. Прям невежливо как-то!

– Нет! Не могу! Я там забыла! – Нянька ойкнула и рванула за дверь – по звуку и запаху стало понятно, что с барышней на выходе случился большой конфуз.

Ниночка проболела три дня, спала с лица и с крутых боков, растеряв всю девичью упругую прелесть.

– Как здоровье? Чего не заходишь? – радостно крикнула ей проходящая вдоль ее забора Женька. – Ну иди сюда, дай я на тебя посмотрю. Бледненькая такая. Как же тебя так угораздило-то?

Нина угрюмо подошла к забору:

– Это вы сделали со мной.

– Да ты что?! Как?! Чем?! Чаем? Сахарином? Вот не ожидала от тебя! – громко обиделась Женя и, наклонившись, тихо добавила: – Еще раз к моему мужу сунешься – вообще все кишки через рот вылезут.

На Ниночкины клятвы, что жена учителя – настоящая ведьма, молодые безбожники не отреагировали. Только обсмеяли, мол, опозорилась промеж людьми – нечего на городскую спихивать.

Женская часть села не была так прогрессивна, как курсанты Осоавиахима и юные комсомолки – глаз на бесхозного поначалу Петьку положили и дамы постарше. Поэтому опозоренная Ниночка нашла и сочувствующие уши, и языки без костей: и глаза у жены инструктора чернее ночи, такая посмотрит – молоко скиснет, и стряпня у нее не такая, как у всех, – кто из мужиков пробовал, забыть не может, мол, все то же, что и дома, но вкусно – язык проглотишь.

Слухи, сплетни и скандалы что по селу, что по местечку всегда разлетаются со скоростью света, сначала как круги по воде – от центра события к краям, а потом, уже измененные, дополненные, раскрашенные и обросшие подробностями до неузнаваемости, возвращаются к эпицентру. Так и происшествие с Ниночкой подробно и всесторонне было на слуху не менее двух недель – высказывались разные опасения, обсуждались разные версии. Некоторые из них докатились и до Петьки. Он, сдерживая улыбку, проявил твердость и рявкнул на лекции так, что доносчики мигом унеслись в угол класса:

– Товарищи, если у кого-либо возникло желание посвятить меня в антисоветские религиозные слухи или бабские сплетни, тем более касаемо моей семьи, – не советую. Вообще не советую полоскать по селу имя моей жены. Я на вас даже управы искать не буду. Сначала колени прострелю, потом напишу куда следует – про вредительство и антисоветчину. Всем понятно? И другим передайте.

Петька, конечно, все понял про Ниночку и ее хворь. Женька со своим паскудным характером с годами стала еще более ядовитой. Он вспомнил, как она в четырнадцать отстрелила его показной подружке мороженое прямо у рта, и подумал, что Ниночка еще легко отделалась. Что греха таить – он сам некоторое время с опаской ждал, что следом за девицей и ему прилетит какой-нибудь воспитательный сюрприз от любимой.

Но как и тогда, подростком, он был неимоверно счастлив и горд такой дикой ревности. Значит, любит. Вон и в село следом поехала, и выготавливает, хоть стряпать терпеть не может.

Петьке льстило, что его Женька не просто бесится от скуки или ревнует, а борется за него. А для молдаванской чертовки – это настоящий душевный подвиг.

Чувство благодарности сподвигло его на ответный широкий бытовой жест. В один из выходных, с двумя своими верными подопечными, он устроил осмотр всех строений бывшей панской усадьбы, которую судьба в лице военкома послала ему для смирения, подальше от того чахоточного лектора. Каждое здание, флигелек, сарай, мастерские и конюшню исследовали очень тщательно – от подвала до чердака – в поисках чего-либо подходящего в семейном хозяйстве. Поиски дали много всякого нужного и ненужного барахла и мелочей, но самым ценным трофеем оказалась пара велосипедных колес разного диаметра. Петька, сам не зная зачем, инстинктивно забрал их из чулана под крышей и перетащил в свою комнату. Через неделю один из его верных оруженосцев сказал, что у его соседа на заднем дворе ржавеет велосипедная рама, и он готов ее уступить, и тут же совсем по-детски пожаловался:

– Цену называть не хочет, сказал, что торговаться будет только с городским… Жмот!

– Ого, как все здорово складывается, – обрадовался Петька. – Обязательно завтра наведаемся к твоему соседу, поторгуемся, отчего ж не поторговаться.

Но особого торга не понадобилось – рама оказалась ржавой и поломанной железякой. Кроме того, отсутствовал руль, педали с шатунами и звездочкой. Потому раму просто выменяли на водяной кран, оставшийся у Петьки от парового двигателя. Остальное пришлось покупать или менять на харчи в Одессе на базаре. Зато, как только сошел снег, Петька торжественно вкатил сверкающий новой краской велосипед в комнату и вручил опешившей Женьке со словами:

– Тебе. Люблю.

Женька совсем по-девчоночьи запищала от восторга, запрыгала на месте и захлопала в ладоши, а потом расплакалась, бросилась на шею, покрыла его лицо поцелуями, повторяя: – Спасибо, спасибо, муж мой хороший, люблю тебя!

Конечно, велосипед и в мечтах рядом не стоял с тем козырным мотоциклом, который прикатил Женьке Борька на шестнадцатилетие, а она променяла на судьбоносную железнодорожную гайку. Но здесь и сейчас, в настоящем, посреди голода, разрухи, холода – это был невероятно богатый подарок.

Ее совсем не смущали колеса разного диаметра, а мужскую раму с лихвой компенсировало детское сиденьеце со спинкой, подлокотниками и упорами для ног – предмет неподдельной гордости Петьки и его оруженосцев.

– Вот смотри, сюда посадишь Нилочку, сюда она поставит ножки, а вот этим ремешком ты пристегнешь ее, чтоб не вывалилась случайно под колеса. А если заснет по дороге – не беда, подлокотники широкие, спинка высокая и мягкая, можешь не беспокоиться, выспится в лучшем виде, как барыня…