Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вздохнув, я отложила книгу и отпила из стакана. Будет ли жизнь моя когда-нибудь снова такой же, как прежде? Наверное, нет.
Я посмотрела в окно. На улице лило как из ведра, и капли дождя наперегонки сбегали по стеклу. Я уставилась в темноту. Вот какой теперь стала моя жизнь – исполненной дождя и мрака. Это была не его бархатистая, теплая тьма, а черная и холодная бездна.
Я отчаянно пыталась сдержать слезы. Я никогда еще не плакала столько, сколько за последние шесть недель. Поразительно, сколько в одном отдельно взятом человеке может быть слезной жидкости!..
С этой еще больше расстроившей меня мыслью я наконец задремала прямо в кресле.
Глава 8
Я моргнула от яркого дневного света – и, сумев наконец открыть глаза, лишь через некоторое время поняла, где нахожусь. Я лежала под толстым пуховым одеялом на своей кровати с балдахином; в окно светило солнце, а Мадлен сидела рядом, спиной ко мне. Перед ней стояло ведро, в которое она обмакивала повязку.
– Что случилось?
Мой голос звучал хрипло, словно я несколько дней им не пользовалась. Вероятно, так оно и было.
– О Богиня! – вздрогнув, обернулась ко мне Мадлен. – Ты проснулась!
Я попыталась сесть – и голова моя, казалось, взорвалась. Моя камеристка нежно, но решительно опустила меня обратно на подушки. Что за ужасная головная боль! Кроме того, меня тошнило и жутко болел живот – не говоря уже о том, что тело мое, казалось, не могло решить, жарко ему или холодно.
– Что случилось? – повторила я.
Мадлен вздохнула и положила мокрую повязку мне на лоб. Повязка оказалась приятно прохладной.
– Ты заболела, – объяснила она. – Леандер обнаружил тебя вчера лежавшей без сознания в библиотеке и перенес тебя в комнату.
Раньше мне стало бы стыдно за такое, но сегодня, как ни странно, я ничего не почувствовала.
– Он немедленно оповестил нас с Гретой, и вскоре стало ясно, что у тебя жар. Грета сварила тебе лекарство, а я сидела с тобой всю ночь и присматривала за тобой.
Она улыбалась, но под глазами ее залегли темные круги.
В следующий момент дверь распахнулась и вошла Грета с дымящейся чашкой в руке.
– Как дела? – спросила она вместо приветствия.
– Меня тошнит, и живот болит.
В данном случае, наверное, лучше было сказать правду – ведь от жара в самом худшем случае можно было и умереть.
– Это и неудивительно! Ты ведь целыми неделями ничего толком не ела!
Это должно было прозвучать как упрек, но я услышала в голосе Греты лишь беспокойство.
– Вот, выпей! – сказала она и протянула мне чашку с каким-то зеленоватым напитком. В горле у меня совсем пересохло. Не говоря ни слова, я сделала глоток – и скривилась:
– И-и-и! Что это?
– Вода, в которой растворено лекарство, – объяснила Грета. – Я знаю, что у него ужасный вкус, но оно действительно помогает. Так что я никуда не уйду, пока ты не допьешь.
В таких вещах наша повариха, а заодно и целительница, была довольно упряма, поэтому у меня не оставалось выбора, кроме как опорожнить чашку.
Когда я все выпила, Грета вышла из комнаты, не преминув заявить, что сегодня вечером снова принесет мне это ужасное пойло. Затем Мадлен дала мне съесть булочку с сыром, которую я на этот раз умяла без всяких отговорок. Вскоре боль в животе немного утихла.
Пока я совершала необходимый после сна туалет, Мадлен налила в ванну теплую воду. Затем она помогла мне снять платье, в котором я спала, и опуститься в воду. На мгновение я закрыла глаза и позволила себе полностью отдаться аромату солей.
Я даже и не подозревала, что от тоски и душевной боли можно заболеть. Впрочем, жар мой можно было с куда большей вероятностью объяснить недостаточным уходом за собой и плохим аппетитом.
Я нырнула в ванну с головой, прежде чем Мадлен набросилась на меня с пузырьками и баночками с разными средствами по уходу за телом, и по-настоящему всю меня растерла. Это, впрочем, не сильно помогло – после ванны меня вырвало.
Наконец, завернув меня в халат, расчесав мне волосы и покрыв мне лицо охлаждающим кремом, она милостиво разрешила мне снова заползти в постель. После нескольких попыток уговорить ее дать мне поспать и пойти поспать самой, мне наконец удалось выгнать ее из комнаты. Поспать мне, впрочем, не удалось, потому что через несколько минут ко мне зашел Леандер.
– Как дела? – сразу с порога спросил он.
– Хорошо, – соврала я.
– Не лги мне! – прогремел он, но на лице его отражалась тревога. – Я же вижу, как ты выглядишь!
– Если ты заранее знаешь ответ, то зачем вообще задавать вопрос? – парировала я несколько более раздраженно, чем мне того хотелось.
Вздохнув, он провел рукой по своим светлым локонам, а затем наконец присел на край кровати.
– Тамара, что происходит? Ты уже много недель нормально не ешь, и все это время я ни разу не видел на твоем лице улыбки. Ты кажешься совершенно безутешной, а теперь ко всему еще и разболелась. Я чертовски за тебя волнуюсь, но ты даже никому не позволяешь к себе приблизиться!
Если Леандер назвал меня полным именем, а затем еще рассказал о своих чувствах, вероятно, он действительно довольно серьезно обо мне беспокоился.
О, как бы мне хотелось все ему рассказать! От начала и до конца.
Но я не могла. Иначе все было бы напрасно.
Я доверяла Леандеру, но все еще не могла рассказать брату о нем. Я даже не осмеливалась вспоминать его имя, так как мне было о нем заговорить?
Если бы я только его не покинула! Теперь же тоска и чувство вины, казалось, съедали меня изнутри.
Поскольку Леандер все еще ждал ответа, я равнодушным голосом сказала:
– Всякая девушка впадает после завершения серьезных отношений в мрачное настроение. А я чем хуже?
Леандер покачал головой и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но затем передумал. Он знал, что я не открыла ему всей правды, но был достаточно умен, чтобы не настаивать.
– Выздоравливай скорее! – сказал он и неохотно вышел из комнаты.
* * *
Следующие несколько дней я провела в постели. Время от времени меня рвало, но жар постепенно снижался. Все равно дела у меня шли неважно. Дни тянулись медленно, и казалось, что моя тоска по нему будет только усиливаться. Я влюбилась в него всего за несколько недель, и теперь мне представлялось, что я не могу без него жить.
Да, любовь была штукой одновременно жестокой и замечательной, как наркотик или медленно убивающий яд. Снова и снова я переживала тот момент, когда он наклонился ко мне и коснулся моих губ своими. Снова и снова меня пронзала боль, и мне приходилось возвращаться в жестокую действительность.
Мой аппетит еще уменьшился, и если я что-то съедала, то меня сразу же рвало. Беспокойство Леандера, Мадлен и Греты продолжало расти.
Моя мать и Тесса так ни разу и не появились у меня, но Леандер заверил меня, что они слишком заняты государственными делами и желают мне скорейшего выздоровления. Я не поверила ни единому его слову.
Через неделю я снова была здорова; по крайней мере, у меня больше не было жара. Я все еще не могла нормально есть. Мадлен сидела на краю кровати и держала меня за руку.
– Так дальше не может продолжаться, Тара! Тебе нужно хоть что-нибудь съесть! – умоляла она меня. Я только качала головой в ответ. Мне не хотелось есть.
Но Мадлен была права. Так дальше действительно не могло продолжаться. Наконец, после долгих размышлений и тоски, раздиравших меня на части в последние несколько дней, я приняла решение.
– Пойду схожу на рынок, – сказала я Мадлен. – Может быть, запахи свежей еды разожгут во мне аппетит.
– Отличная идея! – воскликнула моя верная камеристка, обрадовавшись, что я наконец-то высказала собственную идею. – Хочешь, чтобы я пошла с тобой?
– Нет-нет, – поспешно сказала я, – все в порядке. Можешь остаться во дворце. Не беспокойся за меня.