потеряла паспорт и телефон, всю сумку, в общем. — Посмотреть в такие же очи, как и у Динки, только чёрные, значило бы открыть ящик Пандоры, вывалить всю подноготную, и я сделала вид, что закрываю глаза от усталости. — Давай поспим, а утром договорим. Пожалуйста, Чингизик!

— Ой, как мы запели… А в кроватку пустишь? Молчу — молчу.

Какие же мужики примитивные создания… А ещё говорят, что они ближе к богу, чище и «полезнее» женщин. Подумаешь, ребро пожертвовали! Среди женского пола встречаются такие особи, которые удалили по два, чтобы сделать свою талию осиной. Правда, что у них в этот момент в мозгах было, опять же, одному богу известно.

Я уже сопела, когда звонок в дверь, громкий и настырный, разбудил меня и испугал Дину. Чингиз, вывалившийся из ванной в одних трусах, открыл и был отброшен внутрь квартиры.

— Жива? Я рад. Да и кому нужна такая дура!? Хоть бы ребёнка пожалела!

— Что ты и сделал только что! Я так и знал, что без тебя не обошлось, титан! Вали отсюда! — Ахметов внешне, даже в трусах, был совсем не меньше Исаева, монгольский исполин во плоти.

— С удовольствием! А ты собери свою охрану, простынут на асфальте! — И, бросив в меня мою же сумку, резко развернулся и вышел.

— Послушай, Лизавета! Праведный гнев твоего боксёра навёл меня на мысль, что ты очередной раз что-то неверно поняла. Ты ему не доверяешь? Тогда зачем «дружишь»? Или уже больше, чем дружишь? Докладывай, всё равно уже проснулась.

И я всё вывалила.

— Нет, ну то, что ты — боевичка, я уже давно не сомневаюсь. А страх делает с тобой что-то невероятное, ты идёшь до конца, в любом случае. Но карлики сидят, оба, я точно это знаю. Надо разобраться. Спать, завтра будет день, будет пища.

А мне, вдруг, так захотелось поесть, засосало под ложечкой. Я дождалась, когда Чингиз захрапит и отправилась на кухню. Не включая свет, вытащила кусок сыра и йогурт. Подошла к окну и подавилась, самым прямым образом, до слёз. Когда-то, вот так же, Исаев уже стоял напротив моих окон…

А утром я проснулась рядом с монголом. Правда, между нами, положив на меня ручки, а на папу — ножки, уютно устроилась Диана. Интересно, если бы этот человек не был таким блед…, получилась бы у нас семья?

До офиса меня подвезли на машине охраны великого хана. Физиономии у мордоворотов были хорошо подрихтованы, Исаев постарался. А Ахметов орал, как потерпевший, обещая всех поубивать, и других нарожать. Сам с Дианкой и сопровождающими его лицами отправился по злачным детским местам.

Синяя машина стояла напротив входа, нарушая все правила парковки. Её водитель, не сразу понявший, что на чёрном джипе привезли меня, вывалился из машины, когда я уже заходила в здание. И это был не Исаев, это была Кларисса. Подарил он ей машину, что ли? Она грациозно вышла, выставив сначала ножки в высоких ажурных сапогах на шпильке, а потом и себя, гибкую, стройную, в белых льняных одеждах. Богиня Олимпа, не больше, не меньше. Да ради бога, только оставьте меня в покое. Куда там. Догнав и остановив резким выпадом руки, бывшая гимнастка загородила дорогу, не давая пройти.

— В чём дело, госпожа Исаева? Понедельник — день тяжёлый, а тут ещё и вы. Что надо?

— Не люблю людей, не выполняющих своих обещаний. Ты думаешь, мне очень приятно видеть твою ухмыляющуюся физиономию? Посмотрите-ка, как довольна собой Лизонька, отодранная монголом степная рысь. Не утомилась работать на два фронта?

— В вашем возрасте, мадам, пора бы знать, что рыси сами не нападают, но отпор могут дать, в случае опасности, нешуточный.

— Правильно мыслишь — в случае опасности. Она теперь с тобой везде и всегда. Время переговоров прошло, ты его упустила. Готовься к войне, Романова, я не шучу.

— Да какие уж тут шутки. С появлением в моей жизни Исаевых я постоянно нахожусь в состоянии ратных дел. Живу по призыву.

— Посмотрим, как ты запоёшь, когда останешься без поддержки своего Чингиза! — Она грациозно удалилась, увидев подходящих к нам охранников Ахметова.

— Всё в порядке, Елизавета Сергеевна?

— Да, ребята, не стоит беспокоиться.

А мне стоит? Что они ещё приготовили? Ждать ли сюрпризов? И кто, они? Моя черепушка просто лопнет, когда-нибудь, и всё…

Работа всегда спасала. Я настолько отвлеклась, что не заметила, как пролетел день. В желудке от количества выпитого кофе вершилось пищевое восстание. Странно, но за целый день от Чингиза не было ни одного звонка. И про ребят я забыла, напрочь. Неужели они так и простояли под офисом весь день? Телефон монгола молчал, чёрного джипа на улице не наблюдалось, зато обнаружилось страшное волнение в моей груди. Это уже ни в какие рамки! Да и на Чингиза не похоже. Ему можно много чего предъявить, но ответственность за людей, находящихся рядом с ним, была его визитной карточкой. За своих людей. Или я уже не вхожу в этот круг? Не могу сказать, что сильно струсила, но холодок сомнения закрался под солнечное сплетение, остужая эмоции. Да, действительно, в моменты опасности в моём организме поднимаются незадействованные резервы, и я ополчаюсь на все враждебные силы, мешающие спокойно жить. Бесшабашность, по-простому. Вот и сейчас, превращалась в тупо соображающую воительницу. Только с кем? Или с чем? И куда?

Добравшись домой, я не обнаружила следов чьего-либо пребывания, всё с утра на своих местах, даже продукты не убраны в холодильник. И где папа с дочкой? Он вне зоны, а Дианкин айфон откликнулся из её комнаты. Мой воинствующий настрой окрасился красными красками, добавляя уже истеричный тон. Стало понятно, что-то не то…

Телефон, запев китайскую мелодию, вылетел из рук, сделав сальто Мортале через всю комнату. Звонила Соня. Хоть бы не разбился, только этого сейчас не хватало! Я полезла под стол, и, сидя там, нажала на кнопку.

— Сейчас же впусти Исаева! Открой ему дверь, чиканэ ты моё, чиканэ…. Ну что ты творишь, Лиза! — Она разговаривала со мной, как будто находилась в соседней комнате, громко и отчётливо. — Ты слышишь меня? Понапридумывала себе всякую ерунду, на голову не напялишь. Выслушай его, иначе прокляну.

Она ещё что-то тарахтела, а я просто улеглась на пол и слушала родной голос, пусть и такой сердитый. Как мне не хватало её, Сонечки моей любимой. Да и от Мишки я бы уже не отказалась, ясно вспомнив его рассказы о первом тренере, Карле Ивановиче, папе Карло.

— Как я устала от тебя, Исаев. — Выдохнула я, открыв дверь.

— А