«Да скажи ему, что сам овец посчитал! – подсказал бес. – И докажи на примере. Вот и будут денежки наши! А бай никому об этом не расскажет – засмеют ведь, ежели узнают, что он за такую великую тайну полтысячи золотом отвалил!»

«Погоди», – отмахнулся я от беса, так как, размышляя, наткнулся на одну идейку.

– Так сколько доход получать? – насел на меня неудовлетворенный ответом Дустум, доставая еще один кошель.

– А это уже от человека зависит, – пожал я плечами. – Кто-то ведь и сидя на денежной должности ни монетки заработать не может, а другой и на пустом месте хорошую прибыль поиметь умудряется.

– Продай, да, тайну! – взмолился степняк, вытягивая из сундучка новый кошель. – Больше меня тебе все равно никто не даст! Лучше, да, возьми, а то так и просидишь здесь, а две тысяч не дождешься!

«Еще сотню требуй! – немедленно шепнул мне на ухо бес. – В сундучке у него еще два кошеля имеется!»

– Ну на две тысячи я и не рассчитывал, – сказал я Дустуму. – Чтобы поторговаться, накрутил. Но меньше, чем на тысячу, не согласен! – И, склонившись к баю, доверительно ему сообщил: – Ты сам подумай – за разглашение государственной тайны я каторгой не отделаюсь. Шеей рискую! А ты потраченные деньги с лихвой вернешь, если правильно тайной распорядишься.

– Ай, какой ты жадный человек! – укорил меня бай, бросая на стол еще один кошель. И тут же: – Сделай, да, поблажка для друга!

– Ну шут с тобой! – будто решившись на нечто значительное, отчаянно махнул я рукой и брякнул: – Девятьсот!

– Ай, ну откуда у бедный людей такие деньги?! – взвыл степняк, добавляя еще кошель к уже имеющимся. – Семьсот пятьдесят, да!

– Еще сотню накинь, и мы договорились, – хрипло выговорил я, делая вид, что борюсь с обуревающей меня жадностью.

– Нет, у меня больше, нет, – запричитал Дустум. И вдруг, расплывшись в улыбке, сунулся в сундучок и вытащил из него коробку с шахматами: – Вот еще возьми. Сто золотых стоит, да. – Хотя всего четыре дня назад называл цену в три сотни… Запамятовал, наверное, бедняга.

– Ну ладно… – чуть подумав, нехотя согласился я. – Так и быть, из дружеского расположения пойду тебе навстречу.

– Значит, договориться? – торжествующе воскликнул этот шельмец Дустум.

– Договорились, – поправил я его и, подтверждающе кивнув, выдвинул ящик стола, в который быстренько побросал кошели с деньгами. А затем, задвинув его, закрыл на ключ.

– Хорошо, да! – искренне обрадовался бай, от избытка чувств хлопнув себя по ляжкам. Внезапно, стерев с лица добродушную улыбку, он сощурился и, вперив в меня пронзительный взгляд, процедил сквозь зубы: – Вздумаешь меня обманывать, очень плохо умереть потом… Понял, да?

– Это что, угроза? – возмутился я.

– Зачем угроза? Дружеский предупреждений! – вновь заулыбался степняк и многозначительно подвигал бровями: – Степь рядом, да… Очень опасно, да… Отравленный стрела случайно прилетать, плохо-плохо убивать… Разве найдешь, кто пустил? Степь большой…

– Но и ты смотри, – криво усмехнулся я в ответ на эту плохо завуалированную угрозу. – Растреплешь кому-нибудь о нашей небольшой сделке – проснешься как-нибудь поутру, а головы-то у тебя и нет… Степь-то, конечно, большой, но охотники за головами еще и не там нужных людей отыскивали.

– Моя молчать как рыба! – пообещал бай.

– Хорошо, если так, – протянул я и, склонившись над столом, так чтобы оказаться поближе к Дустуму, тихо сказал: – Слушай тогда. Никто из твоих людей на Охранку не работает. Все дело в том, что наше казначейство озаботилось потерями, которые происходят из-за трудностей учета перегоняемого скота. Ну и начали искать пути решения проблемы. Обратились за помощью к магам. А те сварганили магический артефакт, определяющий не только наличие живых существ в определенном периметре, но и их точное число. Вот эту штуковину и притащили сюда для проверки… И ты первый попался…

– Артефакт, да? – пригладил вислые усики бай и потребовал: – Покажи, да!

– Хорошо, сейчас принесу, – пообещал я и, оставив бая в конторке одного, быстро поднялся в свою комнату. Открыл шкаф и достал из нижнего отделения берестяную коробку со всякой ерундой, оставшейся от прежних обитателей этого жилища. Чего там только не было… Пуговицы, поломанные печати, нагрудный знак… И тому подобная дребедень.

Порывшись в коробке, я отыскал старинную гербовую бляху-печать. Сунув ее в карман, спустился к ожидающему меня прохиндею и всучил ему обманку, испытав при этом чувство глубокого удовлетворения.

– И где он показывает? – поинтересовался бай, повертев серебряную бляху в руках.

– Да нигде, – усмехнулся я и начал сочинять на ходу: – Этот артефакт просто содержит магическую структуру, которая ментальным образом привязывается к владельцу. То бишь ко мне. – Увидев скепсис бая, не впечатленного видом дешевой бляхи, добавил: – Да что ты на нее пялишься? Не видишь – опытный образец! Вот когда испытания закончатся, тогда уже в лунном серебре такие магические счетоводы изготавливать начнут.

– Теперь на всех таможнях такой будет? – нахмурился бай.

– Если испытания пройдут успешно, – пожал плечами я. Озаренный блестящей мыслью, хитро улыбнулся и многозначительно намекнул: – Так что все зависит от вас…

– Что? – не понял Дустум.

– Ну… если вы там, в степи… обсудите это дело в тесном кругу… и заплатите мне, скажем, пять тысяч золотых… то я могу и запороть испытания, – неспешно, с расстановкой, чтобы собеседник проникся, ответил я. – И будет на таможнях все по-прежнему.

– Думать надо, – коротко сказал хмурящийся бай. – А какой такой доход ты для меня говорил?

– А это… – Я потер нос, выгадывая мгновения на раздумья. – Так мне для конспирации поручено не трогать мелких нарушителей, а останавливать лишь тех, кто больше, чем на десятую часть, собирается обдурить таможню. Вот и подумай, сколько ты денег срубишь со своих дружков-баев за своевременное предупреждение…

– Ай, верно говоришь! – пришел в благодушное расположение духа Дустум. И, осторожно положив на стол удивительный артефакт, имеющий сильное сходство с обычной бляхой, весело хмыкнул: – Кому говорить, а кому и не сказать…

– Ну это тебе решать, – усмехнулся я и польстил степняку: – Думаю, не мне тебя учить, как это дело максимальной выгодой обернуть.

– А над твой предложений мы хорошо думать будем, – пообещал бай, поднявшись со стула. Кивнув на прощание, подхватил свой сундучок и вышел вон, насвистывая какую-то веселую мелодию. Видать, очень уж по душе пришлась ему описанная мной перспектива решать судьбы всех дружков-контрабандистов.

«Вот! Вот! Можешь ведь, когда хочешь!» – возликовал бес, когда за баем закрылась дверь.

«Только теперь нам никак нельзя отсюда уезжать, – заметил я и коварно подбросил бесу весьма завлекательную приманку: – Вдруг степняки и правда соберут пять тысяч золотом на уничтожение артефакта?»