Мика задумчиво хмыкнул.

– А ты что скажешь? Каков, по-твоему, секрет крепкого брака? – спросил я его.

– Не знаю. Я женат всего четыре года. Для меня и Кристины это, наверное, общение. Когда мы обсуждаем происходящее и открыты друг другу, то все просто замечательно. Когда мы держим все в себе, начинают копиться обиды и недовольство, и мы в конце концов ссоримся.

Я промолчал.

– Что? Думаешь, общение не важно? – спросил Мика.

Я пожал плечами.

– Что толку общаться, если в паре никто не считает себя обязанным придерживаться определенных правил? Если, например, один из супругов имеет связь на стороне, пристрастился к наркотикам или оскорбил второго супруга, то разговоры не устранят боль и не вернут доверие. Все-таки брак состоит из поступков. По-моему, люди слишком много говорят о том, что их беспокоит. Лучше бы они вместо этого сделали хоть что-нибудь для укрепления своего брака. Ты должен знать, что твоя супруга хочет от тебя, и делать это. А еще избегать поступков, вредящих вашим отношениям. Если твоя супруга поступает так же, брак не распадется.

– У вас с Кэт так? – с улыбкой спросил Мика.

– Да. У нас с Кэт так.

* * *

После Саксайуаман мы направились на экскурсию в главный собор Куско, поражающий воображение богатой обстановкой. Он оказался больше, чем нью-йоркский собор Святого Патрика, и был полон фресок и картин на религиозную тему. Везде сверкало золото и серебро – ими был отделан не только массивный алтарь, но и стены. Учитывая, сколько сокровищ испанцы отправили в Испанию, становится понятно, почему Писарро так жаждал завоевать инков.

Собор завораживал, однако Мику всецело захватила одна идея. Он привлек внимание гида и спросил:

– Скажите, а где картина, на которой Иисус ест морскую свинку?

В Перу морские свинки не являются питомцами. Это деликатес, их жарят к празднику. Когда первые испанские миссионеры пытались обратить инков в христианство, им пришлось учитывать особенности местной культуры, чтобы сделать свою религию более привлекательной для здешних жителей. И когда миссионеры заказали местному художнику написать картину с Тайной вечерей, остается лишь гадать, удивились ли они, увидев, что именно ест Иисус.

Вскоре мы уже смотрели на картину с изображением Иисуса в окружении учеников. Помимо хлеба и вина перед ним на блюде лежала жареная морская свинка.

Мика склонился ко мне и прошептал:

– Знаешь, у класса Элли в качестве питомца морская свинка.

– Правда?

– Ага. Ей это понравится. – И Мика тайком сфотографировал картину.

* * *

Музеи. Куда бы мы ни приехали, нас всюду водили в музеи, чтобы мы увидели памятники материальной культуры из истории местного населения. Если честно, многие музеи были откровенно скучны. Например, мы узнали, что почти каждая культура имела в прошлом – сюрприз! – глиняные изделия, так что мы тратили уйму времени на разглядывание кувшинов и чаш. Вскоре, естественно, они стали нам не интереснее посуды в собственном кухонном буфете. Однако наши гиды обожали кувшины и чаши и часами могли с благоговейным придыханием твердить о кувшинах и чашах.

– А в этом кувшине хранили воду! Посмотрите, как он отличается вон от того кувшина, в котором держали вино! Видите, он другой формы и цвета? Даже размер другой! Удивительно, какая развитая цивилизация! Различные жидкости хранились в различных кувшинах! Вы только представьте!

– Ух ты! Представьте только! – вторил Мика.

– Я пытаюсь представить, – подхватывал я.

– Различные жидкости! Различные кувшины! – восторгались гиды.

– Потрясающе, – кивал я.

Время от времени мы натыкались на действительно интересные экспонаты. К примеру, на кости, оружие или черепа. Особенно черепа. В музее Куско под стеклом хранилась целая коллекция черепов. Табличка была на испанском, но мы поняли слово «хирургия».

Нашего гида черепа и мысль о примитивной хирургии взволновали не так сильно. Он старался не обращать внимания на то, что мы с Микой разглядывали, будто оно каким-то образом бросало тень на респектабельность древних инков.

– Пустяки, – настаивал гид. – Идемте, я покажу вам кувшины и чаши, вон там, чуть впереди!

– Идите, мы нагоним вас, – отвечали мы.

Нас восхитило то, что инки оперировали на мозге. Мы разглядывали дырки в черепах, через которые производились операции. Они были размером с крупную монету и, судя по их расположению и тому, что они находились не на каждом черепе, операции на мозге практиковались не так уж и часто. Пока мы их разглядывали, я все пытался представить, через что приходилось пройти пациенту. И что говорил вождь, объясняя необходимость операции.

– Значит, ты пребываешь в угнетенном состоянии? Уверен, к тебе в голову проникли духи животных. Лучше их извлечь.

– Конечно, вождь, тебе виднее, что делать.

– Разумеется. Ты видел наши кувшины и чаши? Мы развитая цивилизация. А теперь передай мне вон ту кость ягуара, ложись на камень и дай мне покопаться у тебя в голове.

– Ладно, вождь.

* * *

Следующим утром нас отвезли на железнодорожную станцию Куско – в Мачу-Пикчу предстояло ехать на поезде через легендарную долину Урубамба. Гиды называли ее самым красивым местом в мире, и эта похвала полностью соответствовала действительности. Мика и я на три часа прилипли к вагонным окнам, глазея на гранитные скалы и реку, до которой иногда, казалось, было рукой подать. Кое-где виднелись ветхие остовы каких-то стен и хранилищ.

Поезд спустился в долину, потом начал взбираться на Анды, голубое небо выцвело и подернулось облаками, а склоны гор стали лесистее. Нас высадили у захудалой деревушки, примостившейся на берегу реки Урубамба. Под дождем мы прошли по местному рынку – узкой улочке, полной торговцев – и сели в автобус. Две тысячи футов вверх по горному серпантину – и мы в Мачу-Пикчу.

Когда в 1911 году в Перу прибыл Хайрам Бингем, рассказ о затерянном инкском городе в Андах был не более чем народным сказанием. Желая доказать существование города, Хайрам нанял проводников и отправился на поиски. Проводники были из местных – Хайрам решил, что они могут знать, где город, хотя бы приблизительно. По долине они пришли к скале, чья вершина терялась в облаках. Во время подъема им встретились еще несколько местных жителей, упомянувших о том, что недалеко есть какие-то дома. Вскоре Хайрам нашел развалины пресловутого города, где некогда обитали более двух с половиной тысяч жителей. До сих пор неизвестно, почему город был построен именно здесь. Одни предполагают, что он служил заставой против вторжения испанских захватчиков. Другие считают его местом королевского отдыха. Третьи предоставляют свидетельства того, что большинство жителей были женщинами, и это значительно усложняет все теории. Единственное, что не вызывает сомнений, – город был покинут вскоре после вторжения испанцев.