У развилки дорог, одна из которых уходила непосредственно к плотине, а вдоль второй отряд и шел до Черной, Пашин отдал команду «стой».

Подозвал к себе майора Глебова, капитанов Воронцова и Скоблина и прапорщика Щурина. Провел инструктаж на дальнейшие действия оставшимся личным составом отряда:

– Макс! Берешь резерв и выдвигаешься на установленные позиции. Воронцов, ты с остатками своей группы – на восточную оконечность лесного массива. Позиции занять строго по схеме! Скоблин, свою группу окапываешь здесь. Зарыться так, чтобы птицы вашего присутствия не замечали. Туалет только ночью и по одному! Разошлись!

Пашин повернулся к Щурину:

– А мы, Шунт, как всегда, будем работать в паре!

– Не привыкать!

– Схрон, где начальник караула Васильевич миловался со своей замужней любовницей, помнишь?

– Что ж я, совсем без памяти? Конечно, помню! А что?

– А то, что возле этой землянки мы с тобой и организуем временный командный пункт. В кустах прямо напротив этого самого схрона.

– Ясно! Вопросов нет!

– Это хорошо, что нет! Значит, двигай туда по-тихому, а я посмотрю на объект. Может, что и изменилось за время нашего отсутствия. Только ты позицию-то по всем правилам сооруди. И на двоих. Понял?

– Чего не понять?

Подполковник бесшумно скользнул в заросли кустарника.

На объекте за время короткого, отсутствия здесь спецназа ничего не изменилось. Та же местами порванная колючая проволока, закрытые на защелки ворота, спящие часовые на вышках, кажущееся необитаемым здание караульного помещения. Идеальная цель для нападения. Пашин дождался смены постов. Во двор вышли две женщины. Среди них была и та, что миловалась с начальником караула Васильевичем. Сейчас подполковник знал, что начкара полностью звали Басов Федор Васильевич, а его подругу, сейчас направляющуюся к дальней вышке, Лисицыной Валентиной Сергеевной. Пашин подумал: интересно, ныряла сегодня в свой любовный схрон эта сладкая парочка? Хотя это к делу никакого отношения не имело. Главное в том, что объект практически не охраняется, а о защите от нападения боевой группы и говорить нечего! Дождавшись, пока на плотине все стихло, Григорий вернулся к Щурину. Тот в поте лица продолжал обустройство позиции ожидания и наблюдения, ловко орудуя малой саперной лопаткой.

Пашин присоединился к подчиненному, и через час укрытие, с которого просматривался схрон и через просеку часть плотины, точнее, вышка первого поста, было готово.

Закончив работу, офицеры закурили.

Щурин, откинувшись на земляную стену временного командно-наблюдательного пункта, спросил:

– Интересно, Григ, сколько времени нам предстоит просидеть в этой берлоге?

– Думаю, недельку!

– Нормально!

– Ты, как покуришь, аппаратуру свою разверни. Мне нужна устойчивая спутниковая связь с Управлением!

– Сделаю, Григ! Я, копая яму, о соседе своем по гражданке вспомнил.

– С какой стати?

Щурин погасил окурок, положил его в нагрудный карман.

– Однажды этот чудик Витюша решил во дворе какую-то хреновину соорудить. Вытащил на улицу табурет, ножовку и лист фанеры. Я как раз подъехал пообедать. Ну и гляжу, Витек приноравливается пилить. Спешить мне было некуда, присел на скамейку и наблюдаю за соседом. А он, в натуре, с головой не дружил.

Чудик, одним словом. Ну, кладет лист фанеры на табуретку, ногой его прижал и… погнал ножовкой туда сюда. Работа сначала спорилась, да и что, в конце концов, распилить какую-то фанеру? А потом, гляжу, что-то с трудом дело у него пошло. Витюша аж вспотел, но работу не бросил. Пилит беспрерывно. А толку мало. Где-то на середине листа остановился, чертыхнулся: «Что такое, не пойму, ножовка притупилась, что ли? Пиляю, пиляю, и ни хрена!» Сдвигает фанеру и охает: «Ну не мать твою?» Я смотрю, а полудурок этот вместе с листом уже добрую половину табуретки распилил.

Пашин повернулся к Щурину:

– И к чему ты мне эту историю рассказал?

– А к тому, что и мы ерундой занялись. Вместо того чтобы зарываться в землю, установили бы под елочкой видеокамеру, а сами поднялись в лес поглубже. Оттуда и смотрели бы за обстановкой, пользуясь полной свободой передвижения.

– Да? А если «гости» раньше срока пожалуют? Подвалят к объекту на какой-нибудь местной «Газели» и с ходу атакуют плотину вместе с караулом! Или вопреки расчетам и логике начнут действовать с противоположной стороны дамбы. Пока мы прочухаемся, находясь на удалении от объекта, они тут все к чертям и подорвут!

Щурин не сдавался:

– Я же не о всем отряде говорю. Ты и так ребят плотно усадил. Я о командном пункте говорю. О нас с тобой!

– Закройся, Шунт! И кончай базар! Налаживай аппаратуру и следи за обстановкой!

Щурин, обреченно вздохнув, принялся раскладывать и настраивать средства специальной связи.

Спустя полчаса Пашин запросил посты:

– Зорро! Я – Григ! Как дела?

– Я – Зорро! Какие могут быть дела? Все тихо и чисто!

– Селение полностью под контролем?

– Так точно!

– Добро! До связи!

– До связи, Григ!

Подполковник вызвал посты в Черной и Ильинском. Те также ответили, что позиции заняли, контроль над объектами осуществляют в полной мере. То же самое ответил и Глебов. Резерв занял установленные позиции, имея в секторе наблюдения развилку грунтовых дорог. Воронцов доложил, что контролирует восточную окраину лесного массива, включая въезд в него и проход на склоны водостока с самим отводным от шлюзов каналом. Последним Пашин вызвал капитана Скоблина:

– Плотина! Я – Григ, прошу ответить!

– Плотина на связи!

– Группу укрыл?

– Так точно! Только закончили маскировку!

– Добро! До связи!

– До связи, Григ!

Григорий отключил рацию.

Щурин спросил:

– С Луганским сейчас будешь связываться?

Пашин посмотрел на часы:

– Да! Давай-ка связь с Москвой.

Прапорщик-связист передал подполковнику аппарат спутниковой связи, напоминающий обычную трубку радиотелефона, только с антенной большего сечения и длины.

Пашин бросил в эфир:

– Катрана вызывает Григ!

В ответ молчание, правда, недолгое. Затем:

– Катран на связи!

– Докладываю, московское время 10.12, отряд «Скорпион» позиции на рубеже ожидания занял!

– Добрались до места без проблем?

– Без проблем!

– Как у Туры с погодой?

– Лучше, чем в Москве! По крайней мере, сухо!