Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она развела в спальне огонь – для тепла, для уюта, для света. Можно было бы мысленно отправиться куда-нибудь сквозь это пламя, подумала она, понимая, что никакие видения не принесут ей ни тепла, ни утешения.
А гнетущего холода ей и без того хватает.
Взамен, как только Катл улегся, она достала скрипку. Пес следил, как она канифолит смычок, и в нетерпении бил хвостом. Одно это уже заставило ее улыбнуться.
Брэнна подошла к окну. Отсюда можно было смотреть на горы, на лес и небо, где луна то пряталась за облака, то выходила вновь, где звезды мерцали, как далекие свечи.
«А ведь он меня видит, – подумалось ей, – видит, как я стою за стеклом, защищенная магией. Вне его досягаемости».
От этой мысли ее улыбка обрела уверенность.
«Можешь смотреть сколько тебе угодно, – подумала она, – никогда тебе не получить того, чем я владею!»
Она положила скрипку на плечо, на миг прикрыла глаза, давая музыке зазвучать у нее в душе.
И заиграла. Мелодия поднималась из самого сердца, из души, из бегущей по жилам крови, из бушующих в ней страстей. Неторопливая, ритмичная, нежная – из струн словно струилась колдовская сила, бросая вызов тому, что было за стеклом, что таилось во тьме.
Она стояла в окне, словно в раме, позади плясал огонь, и она играла то, что манило и одновременно отталкивало его, а ее верный пес преданно нес свою вахту, пока подруги спали, пока по небу плыла луна.
Фин в темноте лежал в своей одинокой постели и слышал ее песню, и то, что поднималось из ее сердца, больно вонзалось в его душу.
И сердце его рвалось к ней.
Утро Брэнна посвятила домашним хлопотам, наводя по всему дому чистоту и блеск в соответствии с тем, что Коннор частенько именовал вселяющими ужас стандартами чистоты. Ну да, она и не скрывала, что считает себя приверженцем порядка и здравого смысла и всегда чувствовала себя лучше, когда окружающая обстановка отвечала не только ее требованиям к порядку как таковому, но и представлениям о хорошем вкусе.
Ей нравилось знать, что вещи лежат на своих местах и их легко достать – по ее мнению, такой практичный подход экономит кучу времени. А для приподнятого настроения порядок должен быть дополнен яркими пятнами и приятной фактурой – всеми теми вещицами, что радуют глаз и услаждают душу.
Да, все это требует усилий и времени, но Брэнна любила домашние «бдения», их простую, незамысловатую рутину. Ей нравилось, отполировав мебель составом собственного приготовления, вдыхать легкий аромат апельсинной корки, а почистив ванну – ловить ноздрями запах грейпфрута.
Взбитые подушки так и манили, а аккуратно застеленное красивое покрывало радовало глаз.
Закончив с уборкой, она расставила всюду новые свечи, полила цветы и пополнила запас торфяных брикетов в допотопном медном ведре.
Перед тем как ехать на работу, Мира с Айоной навели порядок на кухне, но… не совсем так, как она привыкла.
Одним словом, пока белье стиралось и сушилось в машинах, Брэнна хлопотала по дому, попутно составляя в уме список необходимых покупок на рынке и еще один – список потенциальных новых продуктов для лавки. Увенчалась уборка мытьем пола в кухне. Она терла пол и напевала себе под нос.
И учуяла его.
Сердце учащенно забилось, но она заставила себя размеренно обернуться и ровным тоном поприветствовала стоящего на пороге Фина.
– Веселенький мотивчик, как раз для уборки.
– А я люблю убираться.
– И для меня это всегда было загадкой. Как и то, что тебе каким-то чудом удается даже в процессе уборки так прелестно выглядеть. Я ничего не перепутал? Мы ведь сегодня утром собирались поработать?
– Не перепутал, не перепутал, просто я ждала тебя чуть позже. – Брэнна демонстративно продолжила орудовать шваброй. – Иди-ка поставь в мастерской чайник. Я почти закончила.
Что ж, утро в свое распоряжение она получила, побыла одна, занялась чем хотела. Теперь надо приступать к обязанностям. И она поработает с Фином, поскольку это все равно надо сделать. С этим она не примирилась, как и с тем, что он стал частью их команды.
«Обязанности. Они редко бывают легкими», – подумала она. Достижение цели такого масштаба, как та, что стояла сейчас перед ними, требовало жертв.
Брэнна убрала швабру с ведром, отнесла в стирку тряпку, которая на время уборки была заткнута за пояс ее брюк. С минуту постояла, собираясь с мыслями, и вошла в мастерскую.
Он успел раздуть огонь, и в комнате было тепло и уютно. Еще совсем недавно от присутствия Фина в ее мастерской, от того, как он по-хозяйски хлопочет над чайником, Брэнна была бы взбудоражена, но теперь это прошло.
Куртку он снял и остался в черных брюках и зеленом свитере, оттенком напоминающем глубину лесной чащи, а рядом стоял пес.
– Если намекаешь на печенье, надо сперва хозяйку спросить, – разговаривал он с собакой. – Учти: я не говорю, что ты его не заслужил. И не запрещаю тебе улечься перед огнем. – Он оторвался от чайника и улыбнулся псу. – Ах, я ее боюсь? Ну, знаешь… таким оскорблением ты вряд ли поднимешь свои шансы на угощенье, согласен?
Его способность наравне с ней читать мысли Катла всегда приводила Брэнну в тихое замешательство.
Так же как она, не оборачиваясь, определила его появление на кухне, теперь он почувствовал, что она вошла, и повернулся к ней.
– Вот, выклянчивает лакомый кусочек, чревоугодник! Только что слово «печенье» не говорит…
– Надо думать. А не рановато ли для печенья? – Она выразительно посмотрела на собаку. – Но, конечно, одну штучку дать можно.
– Я знаю, где лежит. – Фин открыл буфет, достал жестяную банку и снял с нее крышку. И не успел он выдать Катлу его порцию угощения, а тот уже встал на задние лапы и положил передние Фину на плечи. Заглянув в глаза, пес лизнул его в щеку.
– Да не за что, – пробурчал Фин. – Не я его пек… – Пес, игнорируя эти тонкости, опустился на четыре лапы и принялся грызть печенье.
– Сердце у него храброе и доброе, – улыбнулась Брэнна. – Он обожает детей и очень терпелив с ними. Но в числе тех, кого он любит – по-настоящему любит, – лишь несколько человек. И ты среди этих избранных.
– Просто он готов отдать за тебя жизнь и понимает, что я – тоже.
Хм! Брэнна поежилась – замечание попало в самую точку, она отдавала себе в этом отчет.
– Раз так, давай приниматься за дело, чтобы никому не пришлось умирать, – ровным голосом проговорила она, отвернув лицо, и потянулась за ведовской книгой.
Как и положено, книга лежала удобно, чтобы ее можно было достать – такую толстую и зачитанную.
Фин закончил возиться с чаем и принес на стойку две полных кружки.
– Если ты думаешь, что на этот раз нам следует изменить состав зелья, то ты ошибаешься.