– Меня зовут Исраил, – сказал он, переступив порог дома. – Я брат твоего мужа, Дадаша. Он стал шахидом, и теперь я за тебя отвечаю. Я буду заботиться о тебе, защищать, обеспечивать твою жизнь… Вот, надо дрова на зиму заготовить, уголь завезти, запасти продуктов. Я все сделаю, таковы наши обычаи…

– Я знаю, мне Курбан говорил…

– Какой Курбан? – насторожился Исраил. Он был похож на Дадаша не только фигурой, но и лицом. Особенно глазами… Сейчас карие глаза потемнели.

– Ну, тот, который приносил мне продукты.

– А почему он вдруг к тебе пришел? – холодно спросил Исраил, и Мариам поняла: она что-то сделала не так.

– Он же брат Дадаша…

– Какой он брат?! У него только один брат – это я!

– Дадаш мне говорил, что все муджахеды братья…

– Это верно, – кивнул Исраил. – Но братья по борьбе, а не кровные братья!

У Мариам закружилась голова, и она села на кровать, сжав виски руками.

– Я совсем запуталась… Я ведь еще плохо знаю ваши обычаи… Кровные братья, некровные… Я в этом не разбираюсь…

– Подожди, подожди… Это что значит?! Ты спала с этим Курбаном?! – Исраил повысил голос. – Не смей врать! Смотри в глаза!

– Да, – Мариам безвольно кивнула.

Вытаращенные глаза Исраила производили на нее такое же впечатление, как взгляд удава на кролика.

– А кто еще к тебе приходил? – угрожающе спросил Исраил.

– Ваххаб, Осман, Рахман, – принялась добросовестно перечислять Мариам. – А больше я по именам не помню… Они все приносили еду…

– Так ты за еду спала с ними, проститутка! – заорал Исраил. – Ты продала честь семьи за кусок лаваша?!

– Но что мне было делать? – слабо попыталась оправдаться она.

– Лечь и умереть, вот что! – рявкнул в праведном гневе брат Дадаша. – Ну, раз ты обычная проститутка, что с тобой разговаривать!

Он подошел вплотную, толчком опрокинул ее на спину и принялся снимать брюки…

Через полчаса он ушел, сказав напоследок:

– За твое преступление я протащу тебя через все село голую, с веревкой на шее! А потом отвезу в Хуптен и сброшу в бездонную яму, которая ведет прямо в преисподнюю!

С высокомерным видом он прошел через двор, вышел на улицу, дошел до более-менее широкого перекрестка, где ждал черный, наглухо затонированный джип. Выскочивший навстречу Курбан предупредительно открыл дверцу, и он сел на заднее сиденье.

– Поехали, – скомандовал амир сидящему за рулем Ваххабу.

На следующий день, так же неожиданно, как пропала, пришла Фатима Казбековна. Она вошла в комнату и молча села на стул. Мариам несколько минут смотрела на нее, как будто вспоминала что-то важное и давно забытое, а потом, рыдая, бросилась к ее ногам.

– Я все знаю! – холодно сказала Фатима. – Пока я лежала в больнице, оплакивая сына, ты стала презренной проституткой! Ты опозорила нашу семью! Разве для этого мы приняли тебя, как родную?

– Но что я могла сделать?! – лепетала Мариам. – Я никого здесь не знаю, денег нет, продукты закончились… Что мне было делать?

– Молиться день и ночь! Аллах милостив, и он бы помог тебе! А если нет… Значит, такова его воля и ты должна была умереть!

– Да, Исраил говорил мне… Но так получилось… Что же мне теперь делать?!

Она зарыдала. Тело стала бить дрожь, и с ней случилась истерика. Она плохо понимала, что происходит, и, как сквозь пелену, видела Фатиму Казбековну, которая уложила ее на кровать и заставила выпить несколько пилюль.

– На, выпей, это тебе поможет…

Мариам проглотила сразу три таблетки и погрузилась в небытие. Ей снился прекрасный сон: пышная веселая свадьба, добрые любящие родственники, Дадаш, который страстно ласкал ее брачной ночью…

Когда она пробудилась, солнце клонилось к закату. Фатима Казбековна сидела рядом с кроватью. В руках ее был Коран.

– Кто же преступает против вас, то и вы преступайте против него подобно тому, как он преступил против вас, – торжественно зачитала она вслух. – И бойтесь Аллаха и знайте, что Аллах – с богобоязненными! Теперь ты знаешь, что следует тебе делать? – Черные зрачки Фатимы расширились. Ее взгляд проникал прямо в мозг девушки.

– Не-ет… Что? – Она действительно ничего не понимала.

– Ты должна отомстить кафирам за смерть своего мужа! Этим ты смоешь с себя грязь тяжких грехов, заслужишь у Аллаха прощение и снищешь уважение у истинных правоверных. Они будут молиться за твою душу, и никто не посмеет вспомнить о тебе недобрым словом. Ты станешь шахидкой – достойнейшей из мусульман. Все, кто унижал тебя, будут завидовать тебе…

«Да, действительно, это единственный выход!» – поняла Мариам. На нее будто просветление нашло: все вдруг стало ясно и понятно. Но не до конца…

– Как я могу им отомстить?

Фатима Казбековна наклонилась вперед, и ее зрачки, как черные дыры, всасывали душу семнадцатилетней девушки.

– Ты же слышала о наших сестрах, которые взорвали себя вместе с неверными?

Мариам вспомнила заголовки в газетах и тревожные передачи по телевизору: взрывы, дым, разрушения…

– Слышала…

– Теперь тебе предстоит пройти по их пути…

Мариам ловила каждое слово Фатимы Казбековны. Они были тяжелыми и страшными, но справедливыми и верными. И они прокладывали дорожку к спасению.

«Да, я виновата во всем. Я опозорила память мужа и честь новой семьи. И только кровью я смою свою вину, – думала она. – Не зря же Аллаху было угодно послать мне эти испытания. Значит, я избранная. Сам Аллах избрал меня, чтобы я стала шахидкой…»

– Ты готова? – Фатима Казбековна взяла руку Мариам в свои теплые ладони. От нее веяло спокойствием. Очевидно, это спокойствие передалось Мариам.

– Да! Я стану выше их всех…

Кого «их», она не уточнила, да это было и неважно.

– Очень хорошо, моя девочка! – непреклонная суровость Фатимы исчезла.

– Но я не знаю, как все это делается! – Мариам уткнулась в теплое плечо своей наставницы.

– Ничего, за тебя сделают все, кроме самого главного, – успокоила Фатима. – Тебя отвезут в Москву, наденут пояс, в руки дадут кнопку, и ты поедешь в метро.

– Но я не знаю Москвы! Я даже не найду метро… И не знаю, как покупать билет…

– Не беспокойся! Тебя привезут ко входу и билет тоже дадут. Тебе останется только нажать кнопку.

Фатима Казбековна замолчала, внимательно разглядывая Мариам.

– Но если ты вдруг передумаешь, то можешь не нажимать ее… Тогда езжай куда хочешь, только сюда уже не возвращайся, мы тебя не примем! Ты поняла меня?

Мариам кивнула.