– Грызть, грызть, грызть! – пищал вожак, и его бешеный призыв, как круги по воде, расходился на сотни метров вокруг. – Все грызть! Все кошки здесь! Грызть кошек! И все будет наше! Грызть, грызть, грызть!

В ста метрах от крысиного вожака главный эрмитажный кот Васька тоже произносил речь, пытаясь воодушевить собратьев по музейному подвалу.

– Мои… братья и сестры! – всхлипнул он, но потом все-таки постарался вернуть своему мяуканью твердость и решимость. – Много лет беззаботно прожили мы в нашем теплом подвале. Не голодали, не мерзли, не терпели нужду, как наши славные предки… Были приличными городскими котами… Но сейчас давайте вспомним, кто мы такие на самом деле! Мы хищники! Отважные и беспощадные! Даже кровожадные! Среди наших родственников, пусть и дальних, рыси, львы и тигры! Ррррр!… Мы еще можем убежать с поля битвы… Нет, нет! Вы меня не так поняли! Я никого не отпускал! Просто так положено говорить… Но что тогда произойдет? Только представьте – орда мерзких крыс пожирает музей, представляющий… имеющий… – Тут Васька запнулся, отчаянно вспоминая, что же говорил экскурсовод на этот счет. Наконец, ему удалось выцепить нужное слово: -…огромное значение для мирового культуризма! Потому мы, эрмитажные коты, должны сражаться! Возможно, даже умереть! А если сумеем отстоять Эрмитаж, то нам, наконец, соорудят те теплые домики, которые обещают сделать уже несколько лет! Мяу! Мяу! Мяу!

«Про домики это он здорово ввернул, – с одобрением подумал стоявший рядом кот Лютик. – Нужна какая-то близкая, понятная надежда, что будет согревать душу в тяжелый момент смертельной схватки».

Правда, окончание Васькиной речи заглушил ужасный, буквально выворачивающий наизнанку писк. Это по сигналу пасюка-вожака пошел в атаку передовой крысиный отряд «Дихлофос», сплошь состоящий из тех крыс, что обычно первыми пробуют всякие новые яды, которыми безуспешно пытаются травить городских грызунов. Понятное дело, это уже не совсем нормальные крысы, даже, лучше сказать, совсем ненормальные, похожие на объевшихся мухоморами викингов-берсерков. Они ничего не боятся, потому их и используют для устрашения врагов. Кроме того, в момент схватки у них появляются совершенно нечеловеческие, вернее некрысиные силы. Первая линия отряда «Дихлофос» затопала передними лапками по булыжной мостовой, словно грызуны стучали по барабану, а затем, выставив вперед остро отточенные резцы, начала медленно, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, продвигаться в сторону оборонительного порядка шипящих, как целый террариум змей, сиамских котов.

– Держать линию! Атаковать только по команде! – шипел вожак сиамцев, толстый кот, со складками кожи на шее. – Ждать моей команды!

Не двигаясь ни на сантиметр, кошки с горящими глазами и лупящими по земле хвостами ждали, когда их накроет медленно накатывающаяся серая волна из миллионов крыс. Но тут произошло нечто неожиданное. Когда до кошек оставалось буквально полметра, передовая линия отряда «Дихолофос» вдруг разом подпрыгнула где-то на метр в высоту и, словно десантники на парашютах, приземлилась в тылу – то есть позади сиамцев. Прямо с лету все крысы-прыгуны вцепились кто в кошачью лапу, кто в хвост или спину. Вторая линия нападения ринулась уже в лобовую атаку, стараясь взять кошек «в клещи». В боевых порядках защитников Эрмитажа начался хаос. Крысы между тем продолжили развивать наступление в том же духе. Третья линия отряда «Дихлофос» снова воспарила в воздух, чтобы попасть в тыл противника, а четвертая атаковала его спереди и так далее. Постепенно все небольшое пространство под аркой Генерального штаба, этого бутылочного горлышка для прохода на Дворцовую площадь, превратилось в сплошное месиво, где несколько сотен кошек хотя и отважно, но совершенно беспорядочно сражались с двадцатью или тридцатью тысячами крыс. Ни кот Васька, с видом генерала восседавший на ограде Александрийской колонны, ни даже Бутадеус, наблюдавший за началом сражения с крыши, минут десять не могли понять, что именно происходит и чья сторона берет верх.

Там же происходило вот что. Крысы продолжали прыгать, и постепенно, как это бывает в цирке, когда акробаты карабкаются на голову друг другу, у них начало получаться нечто вроде многоэтажной пирамиды. Эта увеличивающаяся масса крыс постепенно придавливала тех котов, которым не повезло: они оказались внизу. В общем, первое препятствие крысиная армия взяла достаточно легко, и вскоре пирамида, увлекаемая собственной массой и движением грызунов, ее составлявших, вывалилась на Дворцовую площадь и рассыпалась по ней, как сухой горох из банки. Васька, осознав, что все вот-вот может закончиться, причем очень плохо, тут же решил выложить на стол свои козыри. Двадцать свирепых камышовых и азиатских рыбных котов выскочили из-за Александрийской колонны и с кровожадным урчанием, походившим на вой сирен, ринулись зачищать площадь от прорвавшихся сюда крыс. Со стороны это немного походило на игру в кошачий футбол, только вот роль мячиков исполняли грызуны. Одного удара лапой рассвирепевшего азиатского кота хватало для того, чтобы боец отряда «Дихлофос» никогда уже не увидел белый свет. В минуту каждый из боевых котов успевал расправиться, как минимум, с полусотней крыс, потому уже довольно скоро площадь была почти очищена.

Вдобавок кот Васька не знал еще об одном важном обстоятельстве, благодаря которому приток крыс на площадь временно иссяк. Пришедший кошкам на помощь отряд бездомных собак под предводительством десятилетнего престарелого полусенбернара-полуовчарки Полкана, живущего у чебуречного ларька на Московском вокзале, ударил со стороны Невского проспекта прямо в тыл наступающим крысам и на какое-то время отрезал их головной отряд от главных сил. Атака захлебнулась, и коты с площади, впереди которых шли крысобои-спецназовцы, стали постепенно возвращать себе пространство под аркой. Туда сразу же устремились кошки из медсанбата, пытаясь вытащить с поля боя израненных и полузадохшихся сиамцев.

– Черт возьми, Патрик! – возбужденно говорил в это время Бутадеус, сидя на крыше и болтая в воздухе ногами. – Это же самая настоящая битва! Кто бы мог подумать, что магия Лилит натолкнется на препятствие в виде обыкновенных кошек! Может быть, сделаем ставки, прорвутся крысы или нет? Хочешь поспорить на миллион?… Десять миллионов местных рублей?

Патрик презрительно сморщился. Из-за этой гримаски его детское лицо стало каким-то особенно жалким.

– На деньги неинтересно, сир, – лениво процедил он сквозь зубы, не отрывая взгляда от заварушки внизу. – Ведь Лилит из воздуха их сколько угодно для нас сделает. Я вам и без всякого пари могу сказать: крысы победят, потому что здесь, по моим подсчетам, на одну кошку приходится около тысячи этих тварей, превращенных Лилит в сущих демонов.

Бутадеус вдруг как-то странно, мечтательно улыбнулся:

– К счастью, жизнь устроена много сложнее, мой дорогой Патрик! И это, наверное, совсем неплохо! Представь себе мир, захваченный крысами… ну или такими, как крысы, людьми, что готовы крушить все вокруг ради власти и денег. Ужасно скучно, не так ли? Зло дает иллюзию силы и могущества, но как же оно мелко и неинтересно!