За гостиницей и ареной стояли два совершенно одинаковых дома. На одном надпись «Милиция». На втором – «Рабы». И там, и там на окнах решетки. Ага, главное не перепутать по пьяни.

Кстати, о рабах. Явление это в Зоне обычное. Захватили в плен бандюка или военного. И что с ним делать? В расход? А зачем? Пусть работает за неважную еду и слабую надежду когда-нибудь вырваться на свободу. Ясное дело, что местные сталкеры не сами горбатились, возводя этот поселок. Или, на крайний случай, не только сами. Но по-любому вся грязная работа в крупных местных группировках достается уже понятно кому…

Дальше шли дома нумерованные крайне загадочно. Вон справа стоит кривой сарай с табличкой «Коттедж № 4». И рядом с ним вполне приличный двухэтажный бревенчатый дом, нумерованный «Дом 33/2». Зашибись. Особенно когда зданий в поселке от силы полтора десятка. Не иначе, прикалывается сталкерьё, а, может, воспоминания одолевают о Большой земле, где жил когда-то некий ловец удачи в доме с таким вот дробным номером…

Бар нашелся в самом конце улицы. Здание солидное по местным меркам, ибо сложено из обтесанных бревен грамотно, без сильных перекосов. А над мощной дверью доска прибита, на которой аккуратно выведено белой краской «Десять зивертов». И знак радиационной опасности наверху тоже очень аккуратно нарисован.

Интересная мода в Зоне называть питейные заведения в честь доз облучения. Чаще – смертельных. По мне так логичнее назвать пивнуху, скажем, «Сорок градусов». И в тему, и не приходится замирать перед вывеской, высчитывая в уме, сколько это будет в рентгенах, и как быстро ты загнешься, хапнув такой дозняк ионизирующего излучения.

Получалось, что быстро. Десять зивертов это так называемая «смерть под лучом». Погибель болезненная, страшная, но относительно быстрая. И на фига так пивняк называть? Непонятно.

Но традиции есть традиции, и спорить с ними все равно, что против ветра плеваться. Тебе же в харю выплюнутое прилетит, и при этом все останется без изменений. Кроме, разумеется, собственной оплеванной хари.

Дверь в заведение была обшарпанная, но мощная. Настолько мощная, что в ней застряла целая очередь, выпущенная из чего-то скорострельного, стреляющего пистолетными пулями. Никто не стал выковыривать из мощных досок застрявшие в них кусочки свинца, и там они и остались, добавляя колорита и самой двери, и всему заведению.

– Однако, – пробормотал я, потянув на себя видавшую виды дверь, при этом не особо ожидая увидеть за ней что-то новое, не знакомое мне до сегодняшнего дня.

И не увидел.

Видимо, фантазия владельцев подобных заведений была профессионально скудной, сродни ассортименту выпивки и закусок, предлагаемых вниманию клиентов. Само собой, основным элементом интерьера была барная стойка, мощная, как и дверь, за которой можно было запросто спрятаться во время перестрелки. За стойкой, понятное дело, находился бармен – полный, как окончательный северный зверек, и скучный, как понедельник в Зоне. Еще, помнится, американский сталкер Рэд Шухарт удивлялся – почему все бармены на свете, как не приди, всегда протирают бокалы?

Этот не был исключением. Стоял, протирал застиранным полотенцем совершенно чистый стакан, одновременно безразличными глазами сканируя свое заведение. Хотя, казалось бы, чего тут сканировать? Полтора десятка столиков, деревянные табуретки, на табуретках сидят сталкеры в количестве человек двадцати. Едят. Пьют. Порыгивают в процессе. Друг с дружкой судачат об одном и том же – кто сколько хабара нарыл за неделю, кто кому на арене морду набил, что было до прошлого Выброса, что будет после нового. Каждый день одна и та же картина – стойка, столы, табуретки, чавкающие сталкеры. Лично я б с такой жизни давно повесился на фиг от тоски. А бармену – хоть бы хны. Стоит себе, протирает…

Само собой, когда я вошел, все разом жрать и трепаться прекратили, на меня уставились. Ну да, поди, новые люди у них тут не часто появляются – небось, через болото да без проводника желающих ходить сюда в гости немного находится. Ну, это нормально. В любой тусовке к незнакомцам повышенное внимание. Тут же, по ходу, все друг друга знают. Одной бандой и город строили, и живут в нем, поди, не первый год.

Впрочем, мне чужое внимание всегда без интереса до тех пор, пока докапываться не начнут. До этого пусть хоть обсмотрятся, мне их пристально-прищуренные взгляды глубоко по барабану. Меня иное интересовало.

И то, что меня интересовало, обнаружилось сразу.

Моя «Бритва» висела на поясе сталкера, сидевшего в углу за отдельным столиком. И сидевшего очень правильно – за спиной стена, лицом к двери, сам слегка в тени. Весь зал перед глазами, и тыл прикрыт в случае чего, сзади напасть никак не получится. Я сам всегда стараюсь так садиться – и в кабаках, и вообще. Чисто привычка, выработанная годами. Ладно.

Ну, и пошел я к тому столику не долго думая. Подошел, отодвинул стул, сел без спроса. А как иначе? Спросишь можно ли – пошлет, я б послал, например. Поэтому если тебе чего-то надо от незнакомого человека, чтоб не быть посланным, приходится быть наглым.

У нас не запад, где все по национальной традиции тренированно улыбаются друг другу надо и не надо, и не восток, где все кланяются на автомате. У нас если рыло не кирпичом, значит, слабак и чмо, которого лучше послать, чтоб не терять зря времени. Ментальность такая, ничего не поделать.

Может, это и не особо хорошо, зато с такой волчьей ментальностью мы любому улыбчивому агрессору, расслабленному толерантностью к бородатым бабам, традиционно люлей вкатим если чего, как наши предки вкатывали. Такие уж у нас, северных варваров, национальные традиции.

Мужик, что сидел напротив, был тертым сталкером, это сразу чувствовалось. Вроде ничего в нем особенного – средних лет, слегка за тридцать, среднего роста, коренастый. Светло-русые волосы подстрижены коротко, трехдневная щетина на лице – по ходу, недавно из рейда вернулся, не успел побриться. Небось, с теми уродами шастал в качестве проводника или просто по договоренности, пока не осознал, что они уроды, и не откололся от них. На правой кисти шрам от сильного ожога – может, в «жару» попал ненароком, она аномалия коварная – порой скрывается до поры до времени, а потом полыхнет неожиданно. А, может, пытали сталкера раскаленным железом, такое тоже в Зоне случается сплошь и рядом. Одет в камуфлу, на рукаве которой, как и говорила Касси, вытравлено перекисью «Vint». По ходу, тот самый тип и есть, что ушел из банды бородатого, прихватив мою «Бритву».

Когда я сел, сталкер от своей тарелки даже взгляда не поднял. Сидит, хлебает свой суп, в котором глаза квазимяса плавают, похожие на сморщенные пельмени со зрачками. Кушает, серым хлебом местной выпечки закусывает. Ну ничего, я терпеливый. Пусть поест, поговорить по душам всегда успеется.

Съел он свой суп, сморщенные мутантовы глаза схрумкал с аппетитом, отложил ложку и, наконец, поднял на меня глаза.

Тяжелый взгляд у этого Винта, ничего не скажешь. Хотя у кого он в Зоне легкий? Особенно, если напротив тебя уселся какой-то тип, явно нарываясь.