Пошел дождь. Огни Бейоглу начали тускнеть.

За столом у окна давно опустевшего ресторана двое молодых людей, вынужденно покинувших свою Родину, сели друг напротив друга, представляя перед собой берега Алушты и Ялты, и вели беседу, а за шторами уже не было видно улицы, скрытой ливнем.

* * *

С того момента, когда Мюрвет зажгла мангал, прошли часы, уголь превратился в золу, наступила полночь. Мюрвет уже поняла, что муж не придет, и, поплакав, почувствовала себя разбитой. Каждый раз, когда Сеит был далеко от дома, она думала, что он бросил ее. Кроме того, на этот раз была веская причина уйти. Продолжая рыдать, она вытащила из тюков матрас. Они еще не оборудовали постель. Разместив матрас посередине комнаты, она расстелила простыню и покрывало. Она легла и старалась заснуть, но не получалось. Она встала, обняла Леман, спавшую в детской кроватке, и, взяв девочку на руки, легла вместе с ней. Ее маленькая дочь хоть ненадолго заставляла ее забыть об одиночестве.

На следующее утро, когда она проснулась, Сеита все еще не было. Мюрвет охватила паника. Сеит и раньше не возвращался, но теперь ей на ум все время приходил «Легинатс». А что, если муж решил поехать в Америку один? Что, если она осталась с Леман и с ребенком в ее животе, со вторым ребенком, о котором она еще не сказала Сеиту и до рождения которого осталось несколько месяцев? Что ей делать? Куда пойти?

Когда наступило время обеда, у Мюрвет от слез все валилось из рук. Дом был в беспорядке. Она металась от окна к двери, всякий раз выглядывая в окно в надежде увидеть, как муж идет по улице домой.

В дверь позвонили. Мюрвет бросилась открывать. Это была хозяйка дома. Пожилая женщина, выслушав Мюрвет, предложила:

– Дочка, иди и ищи мужа. Я присмотрю за ребенком. Ты можешь мне доверять. Скольких детей, скольких внуков я вырастила! Давай, не капризничай, иди! Нельзя же проводить время в слезах. А может быть, с ним что-то случилось!

Мюрвет удивилась тому, что совсем не думала о такой возможности. Поблагодарив хозяйку, она метнулась из дома.

Когда она прибыла в Бейоглу, первое, что пришло ей на ум, – заглянуть в ресторан «Карпофф». Пухлая, улыбчивая русская женщина-кассир успокоила ее ответом на ломаном турецком:

– Эминов вчера был здесь. Но больше я его не видела. Спросите у Мехмета Кадыева.

Мехмет Кадыев тоже был из Крыма. У него было три такси – они стояли у мечети Ага. Это был довольно яркий человек. Правда, и ответ Кадыева ничего особо не прояснил:

– Под утро я видел его какое-то время, сестрица. Он был довольно пьян. Но в такси не сел. Пешком пошел в сторону Тепебаши.

Мюрвет чувствовала, как силы ее покидают. В Бейоглу больше не осталось никого, кого бы она знала. Она впервые с удивлением заметила, насколько чужими ей были люди и улицы Бейоглу, которые годами заменяли Сеиту родину. Она была уверена в том, что на пути в Пера было очень много людей, которые могли знать, где находится Сеит, но все они были чужими Мюрвет. Она никогда не хотела познакомиться с ними и узнать их, и сейчас не было никого, в чью дверь она могла бы постучаться, чтобы узнать про мужа.

Со слезами на глазах, с трудом сдерживая рыдания, она села на трамвай. Она думала о том, что ей делать, когда она придет домой. Взять дочь и пойти к матери или же ждать возвращения Сеита?

Она поднялась на холм, на котором находился их дом. Внезапно она увидела двух полицейских и Сеита. Ее муж, которого она искала в самом Бейоглу, находился в полицейском участке возле их дома. Сеит стоял, еще более тихий, чем вчера, когда покидал дом. Один из полицейских спросил ее:

– Госпожа, кем вам приходится этот мужчина?

Мюрвет обомлела.

– Мужем приходится. Но…

Полицейский не дал ей договорить и продолжил:

– И он сам так сказал. Как бы то ни было, человек забрал свою жалобу.

– Кто какую жалобу забрал?

– Госпожа, дальше продолжать нет необходимости. Раз уж это ваш муж, забирайте его и уходите вместе.

Супруги, не разговаривая, дошли до дома. Сеит понял, что его жена бегала по улицам, чтобы найти его. Он почувствовал необходимость кое-что разъяснить.

– Утром я приехал на первом трамвае… они шли по дороге… прямо передо мной. Женщина так сильно была на нее похожа, что я подумал на какой-то момент, что это она. Я побежал и схватил ее за руку. Но оказалась не она. Человек рядом с ней пожаловался.

Мюрвет окаменела, ведь она прекрасно понимала, о ком говорил ее муж, за кого он принял женщину, увиденную на дороге, и из-за кого попал в беду. Ее глаза вновь наполнились слезами. Они пришли домой. Сеит прошел мимо пожилой хозяйки дома, которая покачивала на руках Леман и старалась укачать ее, чтобы та заснула, прошел в спальню и упал на матрас, брошенный на полу. Больше он ни о чем не говорил и зарылся лицом в подушку. Ему было необходимо крепко поспать.

* * *

Беременность Мюрвет вот-вот должна была перевалить за четыре месяца. Ее грудь начала наливаться, а живот расти. Она еще не сильно поправилась, но знала, что это не может длиться долго. По меньшей мере через месяц ее тело приобретет округлые формы. Уже пора было поговорить с мужем. Но она не решалась на разговор.

Сеит иногда уходил из дома и не возвращался по нескольку дней, а после возвращения не выходил из дома несколько дней. Когда он бывал дома, то обычно проводил время, потягивая водку, а иногда, растянувшись на кровати, он курил сигару, погруженный в свои мысли. В такие дни Мюрвет накрывала богатый стол, стараясь удержать мужа рядом с собой. Но уже не было возможности понять, чего он хочет, почему он недоволен. Мюрвет чувствовала, что разбитая мечта мужа ей очень дорого обошлась. Она начала скучать по лету, которое они провели в Джаддебостане. Насколько там все было прекрасно, насколько сказочно и весело! Сейчас единственной ответственной за то положение, в котором она жила, была она сама, и она это знала.

Однажды утром она проснулась от того, чего очень боялась. Она чувствовала дурноту. Тошнота и головокружение теперь не оставят ее до самых родов. Она думала о месяцах, когда была беременна Леман. Тогда она целыми днями лежала больная. Ее беременность не останется скрытой. В тот день она решила открыться мужу.

Сеит лег в постель под утро и все еще спал. Мюрвет оделась и приготовила завтрак, накормила Леман. С одной стороны, она желала, чтобы муж как можно скорее проснулся, они бы поговорили и закрыли этот вопрос. С другой – желала, чтобы он подольше поспал, потому что после четырехмесячного ожидания она не знала, как объяснить то, что она скрывает беременность. В какой-то момент она пожелала, чтобы кто-то поговорил с мужем за нее. Когда она услышала шаги Сеита, то у нее перехватило дыхание. В последнее время их беседы стали настолько редкими, что она так и не могла придумать, как затронуть столь деликатную тему.

Сеит, вошедший в гостиную, обнял и поцеловал дочь. Мюрвет с ревностью наблюдала за отношениями Сеита и дочери. Когда муж перешучивался с дочерью, его голос веселел, а печаль в глазах уступала место радости. Он усадил на пол играющую с тряпичными куколками девочку и посмотрел на жену.