Пришлось советскому командованию срочно готовить свои лыжные батальоны, в основном из спортсменов, студентов и преподавателей институтов физкультуры. После этого положение резко изменилось – уже советские бойцы гоняли по лесам финских солдат и шюцкоровцев.

Нынешняя ситуация была в чём-то похожа на ту, что существовала на Финской, только теперь советские бойцы-лыжники нападали на вражеские колонны и одиночные машины. Сплошной линии фронта под Москвой не существовало, передовая линия состояла из отдельных укреплённых опорных пунктов, за которые, собственно, и шла основная борьба. Сидеть в поле, в снегу (а тем более – в зимнем лесу) было совершенно нереально, рыть же окопы и траншеи в мёрзлой земле – тем более. Каждая сторона стремилась захватить село, деревню, посёлок или хотя бы пару-тройку изб и прочно там обосноваться. И уже оттуда контролировать ближайшие дороги и местность. Так что разведчики (как советские, так и немецкие) пересекали линию фронта без проблем – просто обходили занятые противником населённые пункты. Сделал крюк через лес, обогнул поле – и вот ты уже в чужом тылу.

Всё это фельдмаршал фон Бок знал прекрасно, а потому попросил в дополнение к своим автоматчикам ещё и сани с пулемётом – прикрывать вместо оставленного бронетранспортёра. А заодно будут проверять дорогу впереди: это на тот случай, если где-то ещё есть русские фугасы. Немецкие сапёры выполняли свою работу старательно, тщательно, но бережёного, как говорится…

Машины и бронетранспортёр оставили в Ново-Петровском, пересели на лошадей. Дальше двинулись в таком порядке: впереди старенькие сани с двумя солдатами и пулемётом MG.34, за ними – сам фон Бок и его офицеры (верхом), после них – автоматчики. Им приходилось труднее всего: надо идти быстрым шагом, даже полубежать, чтобы не отстать от командующего. Пулемётчик в санях, подняв ствол MG.34, бдительно смотрел по сторонам – не видно ли где-то подозрительного движения? Тут могут быть русские партизаны или диверсанты.

На повороте шоссе, возле какой-то занесённой снегом деревеньки, фон Бок заметил небольшую группу немецких солдат, стоявших на автобусной остановке. Они прыгали от холода и что-то бурно между собой обсуждали. Одеты же были весьма своеобразно: в красноармейских ватниках, меховых шапках-ушанках, на ногах – валенки. Всё это, понятное дело, было снято с русских военнопленных. Шею и грудь эти вояки кутали в пёстрые женские платки – надо думать, изъятые у местных жительниц. И только знаки различия, нацепленные на одежду сверху, позволяли определить, что это солдаты Вермахта, а не русские. Не будь их, автоматчики бы сразу открыли огонь: слишком уж похожи были эти пехотинцы на красноармейцев.

Четверо солдат (унтер и трое рядовых) с интересом рассматривали автобусное расписание и о чём-то спорили. Фельдмаршал направил к ним своего коня. Пехотинцы его заметили, вытянулись в струнку, отдали, как положено, честь. Фон Бок поздоровался одним лёгким кивком, усмехнулся и с иронией заметил:

– Господин унтер-офицер, ваши люди одеты не по уставу.

– Виноват, господин генерал-фельдмаршал! – бодро ответил молодой краснощёкий унтер. – Холодно очень, а зимнюю форму нам ещё не выдали.

Фон Бок кивнул: да, с тёплой одеждой и правда беда – привезли мало и не в комплекте. Шерстяные носки и перчатки получил только один из трёх солдат, толстые брюки и фуфайки – один из пяти, а зимнюю шинель – вообще один из десяти. На всё же его настойчивые просьбы (и даже категорические требования!) ускорить поставку зимней формы (или хотя бы тёплого нижнего белья) тыловые службы с раздражением отвечали: всё необходимое будет выдано. Но чуть позже и в своё время, так как имеются большие трудности с перевозкой грузов по железной дороге и доставкой автомобильным транспортом. Проблемы постепенно разрешаются и все всё получат.

Но немецким солдатам, замерзающим под Москвой, от этих заверений не было легче. И никак не теплее.

– И что вы делаете здесь, на остановке? – поинтересовался фон Бок.

– Автобус ждём, господин генерал-фельдмаршал! – всё так же весело доложил унтер.

Он уже понял, что командующий не сердится на них за нарушение формы (ясно же, что на лютом морозе русские ватники, валенки и ушанки лучше любой немецкой одежды), лишь проявляет некий общий интерес. Значит, можно не опасаться сурового разноса или же наказания.

– Вот, в расписании сказано, – продолжил словоохотливый унтер, – что автобус должен подойти в тринадцать тридцать, а сейчас уже почти два часа. Непорядок! Никакой дисциплины у этих русских! Не то, что у нас, в Берлине: транспорт по минутам ходит, можно по нему даже часы сверять!

– А зачем вам автобус? – решил продолжить разговор фон Бок. – Куда вы на нём собрались ехать?

Ему нравился молодой весёлый унтер. Видно же, что смертельно устал: лицо давно небритое, серое, осунувшееся, скулы торчат, к тому же замёрз до костей, приплясывает от холода, похлопывает себя по бокам, но тем не менее бодрости духа не теряет, даже пытается шутить. И перед начальством не тушуется, не старается выглядеть этаким бравым воякой. Настоящий солдат!

– Хотим навестить товарища Сталина, господин генерал-фельдмаршал! – смеясь, ответил унтер-офицер. – Час – и мы уже у него в гостях, в Кремле. Если автобус, конечно, всё-таки подойдёт.

– Ладно, желаю вам дождаться, – серьёзно сказал фон Бок, кивнул на прощанье и поехал дальше.

Солдаты, стоя навытяжку, ещё долго смотрели ему вслед – пока совсем не скрылся из вида. А затем забрались в подошедший наконец армейский грузовик и отправились в Ново-Петровское – на полковую кухню: надо было забрать бидоны с супом, картошкой и доставить в батальон. Давно уже все ждут, злые и голодные. Их собственную полевую кухню три дня назад раздавил Т-34, неожиданно выскочивший из леса, вот и приходилось мотаться за десять километров.

Русские, видимо, тогда выходили из окружения, тайком пробирались к своим и случайно наткнулись на конную повозку с батальонной кухней. Танк с ходу атаковал её, смял, проутюжил гусеницами.

Вместе с возницей и солдатом-поваром. Суп и каша разлились по ледяной земле, быстро замёрзли, смешались с человеческой кровью…

С тех пор дежурные по батальону ездят за едой в Ново-Петровское, а это далеко и опасно: вдруг русские опять откуда-то выскочат и раскатают в лепёшку? Для их ужасных Т-34 и тяжеленных КВ – это пара пустяков, минутное дело.

* * *

Вальтер Штосс, забравшись на чердак чудом уцелевшего крестьянского дома, смотрел в бинокль на советские позиции. За белым полем, за рекой, в синей прозрачной дымке отчётливо виднелись чёрные, изломанные линии недавно вырытых окопов и ходов сообщений. И как только русским это удаётся – копать с такой скоростью? Да ещё на таком холоде? Земля же как железо! И тем не менее… Виднелись также блиндажи, землянки, стрелковые ячейки, пулемётные гнезда. В общем, всё как положено.

«Интересно, сколько там людей? – думал Вальтер Штосс. – Полк, дивизия? И какая у них бронетехника?» Этот вопрос был очень важен: в последние дни русские в основном отходили – с упорными, тяжёлыми боями, однако… Вполне могли подтянуть свежие силы (особенно танки) и нанести неожиданный удар – как было в Скирманово. Да, тогда его 7-му панцерному полку (да и всей 10-й танковой дивизии) сильно не повезло, отбились с большим трудом. Скирмановские высоты и соседнее Козлово, к сожалению, пришлось отдать, но, слава богу, лишь на время. Далеко не отступили, кое-как зацепились, закрепились, а потом снова пошли вперёд.