– Я пока тебя ни в чем не обвиняю, – сказал Артем. – Но вывод напрашивается сам. Первичные анализы нужны, чтобы удостовериться, что человек здоров. Вот от этого и нужно плясать. Тебе что-либо известно об этих людях? Появлялись ли они еще в вашей больнице?

Осипов отрицательно покачал головой.

– Не включай дурачка, Борис, – чеканя каждое слово, произнес Павлов. – Ты ведь человек неглупый. Сам подтвердил, что выбор останавливал на небогатых. Если даже этих людей кто-то и будет искать, то без денег вряд ли чего добьется. Конечно, можно завалить полицию и прокуратуру жалобами, но согласись, разница между потерпевшими есть. Верно?

Осипов шмыгнул носом и согласно кивнул.

– Именно поэтому ты оставил для себя Симонова, а Коробова отправил в частную клинику, – продолжал Артем. – Если бы он был таким же простым парнем, как Владимир, то искали бы сейчас обоих, а не только одного Симонова. Ну?.. Я доходчиво объясняю?

– Я думал об этом, – прошептал Осипов, закрыл глаза и положил на них трясущиеся ладони. – Ты не представляешь, как я устал этим заниматься. Поверь, я даже не думал о деньгах. Все, что мне нужно, – здоровье дочери.

– Кто такой этот Михаил? Телефоны, адреса!.. – потребовал Павлов.

– У меня есть только номер его мобильника, – сказал Борис Георгиевич, убрав руки от лица. – Еще электронный адрес. Это дежурная почта. Я иногда отправляю туда данные кандидата, если у меня возникают сомнения в том, можно или нет работать с ним.

– Кандидат, – повторил Артем и внутренне содрогнулся от смысла этого слова, учитывая, в каком контексте оно было произнесено. – Как ты думаешь, почему Коробова забраковали? Потому что у него влиятельный папаша?

– Мне это неизвестно, – ответил Осипов и развел руками. – Я только получил ответ, что его нельзя трогать, за ним приедут.

В прихожей вновь зазвонил мобильник.

– Тебя кто-то очень настойчиво хочет слышать, – заметил Павлов, вышел из комнаты и вернулся с телефоном.

– Я не знаю, что это за номер, – заявил Осипов, взглянув на экран. – Ночь уже. Я не буду отвечать.

– Это может быть новым заказом? – осведомился Артем.

– Нет. Обычно они поступают во время моего дежурства.

– Между прочим, сегодня твоя смена, – напомнил адвокат, и Осипов побледнел.

«Привезут свежачок, – вспомнил он слова Михаила. – Оформишь как положено».

Телефон умолк.

– По этому направлению ты работаешь один или у тебя есть помощник? – снова спросил Артем.

– Нет. Это и так слишком рискованно.

– Слишком рискованно заниматься тем, что вытворяешь ты, – жестко отчеканил Артем. – Вся эта возня с частными «Скорыми», пропажей медицинской карты, несовпадения в показаниях ваших сотрудников!.. Послушай, неужели ты считал, что все это никогда не всплывет на поверхность, думал, что кто-то поверит, будто ты ни о чем не догадывался? Тебе не казалось, что ты соучастник преступления?!

– До настоящего момента проколов не было, – вяло отозвался Осипов.

Он уже почти протрезвел. Вдобавок к шее, раздираемой болью, у него начала раскалываться голова от похмелья.

– Сколько это продолжается?

– Около года.

Павлов присвистнул и поинтересовался:

– Медицинские карты этих людей ты держишь где-то отдельно?

– Нет, я снимаю с них копии и отдаю вместе с пациентом. Оригиналы уничтожаю.

– Хоть какие-то списки ты ведешь? Кто, когда и с какими травмами поступил?

Осипов помедлил, кивнул и сказал:

– Да. Только Михаил об этом не знает. У меня флеш-карта в пиджаке. В прихожей, на вешалке.

Павлов снова вышел в коридор.

– Она пока будет у меня, – сказал он, пряча флешку в карман. – Почему ты решил покончить с собой?

Врач искоса посмотрел на юриста и ответил:

– Надоело все.

– А как же дочь? Где она, кстати?

– Живет с матерью. Мы с ней в разводе.

Павлов покачал головой.

– Самоубийство – уход от проблемы. Пусть я банален, но человек не вправе решать, когда закончится его жизнь. Стисни зубы и прорывайся. Выход есть всегда. Даже когда тебя проглотил крокодил.

Некоторое время Осипов тупо смотрел на невозмутимого адвоката, потом приглушенно рассмеялся, однако тут же закашлялся.

– Сейчас я понимаю, что это не выход, – понуро сказал он через минуту. – Мне пить нельзя. Не сдержался. – Он облизнул пересохшие губы, следя за адвокатом.

Павлов понял, что сейчас у того в голове крутится одна-единственная мысль – что с ним будет дальше.

– Честно, даже не знаю, что с тобой делать, – сказал Артем и осведомился: – Михаил будет искать тебя?

Врач отвел глаза, не выдержав пытливого взгляда Артема, и пробубнил:

– Думаю, что да.

– Мне кажется, ты что-то недоговариваешь.

Из груди хирурга вырвался глубокий вздох.

– В девяностых годах он крутился в какой-то преступной группировке, частенько привозил ко мне своих братков, которым я латал дырки после разборок. Михаил неплохо платил мне и как-то предупредил, что мы с ним повязаны кровью на всю жизнь. Потом он исчез лет на десять, и я уже было обрадовался, подумал, что этот фрукт убит или сидит в тюрьме. Нет, он объявился снова. Я опять у него на крючке.

– У него хоть фамилия есть? – спросил Артем.

– Не то Ремазов, не то Ремезов, – неуверенно проговорил врач.

– Что ж, и это хорошо. Ладно, поднимайся.

– Куда?.. – Лицо Осипова приняло испуганное выражение.

– Поедем ко мне. Утром я отвезу тебя кое-куда, – сказал Павлов.

– Мне нужно переодеться, – сказал Борис Георгиевич, воодушевленный тем, что его сию же минуту не повезут в полицию.

Артем намеревался что-то сказать, как вдруг у входной двери послышался шорох. Павлов метнул быстрый взгляд на Осипова, а тот буквально посерел от страха.

– Сиди здесь! – шепотом приказал Павлов и неслышно выскользнул в коридор.

Там стоял невысокий человек в наглухо застегнутой куртке и темной кепке. Круглое лицо было гладко выбрито. При появлении Артема глаза незнакомца на мгновение расширились от изумления, но он быстро взял себя в руки.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Павлов. – Точнее, доброй ночи. Вам кого, уважаемый?

– Где Борис? – спросил мужчина, не ответив на приветствие.

– Отдыхает. А вы кто, собственно, будете? – Артем мягко шагнул вперед.

Незваный гость непроизвольно отшатнулся и пробубнил:

– Я увидел, что дверь сломана, решил зайти, проверить.