Портье успешно сочетал свою работу с должностью бармена и неизвестно, что приносило ему больший доход. Джек ухватил спутницу за руку и решительно потащил к стойке.

— Эй, снеговик! — раздался сзади пьяный голос. — Я тебя застрелю. Слышишь? Я проделаю в твоей голове ещё одну дырку. И сделаю это так быстро, что ты даже не поймёшь, что уже умер.

Рэд оглянулся. За столом сидел чёрный, как кирзовый сапог, лысый парень и нагло указывал на него пальцем. Говорил он на смеси испанских и английских слов, причём тянул предложения и глотал окончания, как уроженец Алабамы.

— Ты понял меня, снеговик? — повторил он и облизал пухлые губы. — А потом я заберу твою белую цыпочку себе и сделаю её счастливой.

Негр пьяно рассмеялся, ещё двое с готовностью подхватили. Джек сделал шаг назад. Амалия тут же клещом вцепилась в его локоть потянула обратно к стойке, неразборчиво шепча что-то на ухо, но молодой человек, игнорируя помеху, сделал ещё два шага. Отзеркалил негру его «тыканье пальцем» и, подражая Дону Джонсону в известном фильме, прогнусавил по-испански:

— Мой старик отец, прежде, чем покинул этот говённый мир, сказал мне. Бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе. Возьми на заметку, лысина.

Вообще-то перед операцией в Анголе они учили португальский, но позже оказалось, что языки Мадрида и Лиссабона очень схожи. Португалец всегда поймёт испанца, как белорус всегда поймёт русского. А вот испанец, пожалуй, португальскую речь дословно не разберёт, но общую мысль обязательно уловит. Как, кстати говоря, и русский с белорусским языком. Так что пришлось говорить, используя наработанные за африканскую кампанию навыки превращения португальского в подобие испанского. Но собеседник его отлично понял, причём не он один. За столом на пару секунд воцарилась тишина, затем негр заорал:

— Ага! Отлично! Эй, Смок! Ну-ка запиши против меня того снеговика. Эй, тебя как зовут? Хотя неважно. Пиши, Смок. Здоровяк Эби против снеговика, понял? На сколько там получилось?

— На восемь утра, Эби, — с готовностью отозвался бармен. Его речь была гораздо правильнее. Если бы не обилие испанских слов, его можно было бы принять за уроженца северных штатов.

— Понял, снеговик? — Здоровяк опять ткнул пальцем. — Завтра в восемь мы встретимся на Плаза дель Пасо, и я прошью тебя пулей, как портной Хосе мешковину своей иголкой.

— С чего бы это я попёрся на площадь в такую рань? — спросил Джек.

— Ха! Вы слышали? Этот идиот прискакал в Монтемальдидо и теперь делает вид, будто не знает, что синьора Лола устроила здесь конкурс лучших стрелков. Понял, снеговик? Лучших! А Здоровяк Эби лучший из лучших. Это так, и это тебе подтвердят и по эту, и по ту сторону перевала. Так что до завтра, смертничек.

За столом раздался дружный хохот четырёх глоток, и Джек поспешил к стойке. Тем более, Амалия выглядела настолько бледной, что на фоне множества чёрных рож её лицо смотрелось как негатив.

— Участникам комната бесплатно, — обрадовал его бармен-портье. — За всё платит синьора Лола Леона.

— Мне нужно две комнаты, — угрюмо поправил Джек.

— Тогда с тебя десять песо.

— Десять? А ты не обнаглел? За твою халупу и двух-то многовато.

— Не нравится, можешь постелить одеяло на Плаза дель Пасо. Но если тебя ночью затопчет лошадь, или пристрелит пьяный ковбой, не обвиняй в этом меня.

Комнаты им достались смежные, похожие как близнецы. Примерно три на четыре метра каждая. С широкой кроватью под балдахином, грубым столом, парой стульев. На оклеенных кожаными обоями стенах друг напротив друга висели керосиновые лампы. Они были очень кстати, потому что сквозь узкие окна и неширокие двери света проникало немного. Хоть комнаты и соприкасались, прохода между ними не было. Чтобы попасть из одной в другую, следовало выйти в узкий тёмный коридор, или пройти по деревянному балкону. Амалия так и сделала. Не успел Джек рассовать сумки по углам, как девушка уже стояла на его пороге. Он искоса посмотрел на гостью и проговорил.

— Надо было тебе слушаться дядю Джека и ехать на дилижансе.

— Ха! Тоже мне, дядя. Молод ещё для дяди. И вообще, ещё неизвестно, что безопаснее, это место или бандиты на дорогах.

— На дороге могло бы и обойтись. А тут мы, похоже, забрались в самое что ни на есть бандитское гнездо.

— Ну да. А синьора Лола у них вроде наседки.

— Бог с ней, с Лолой. Эми, лучше скажи, ты уже придумала, что будешь делать, если этот платяной шкаф меня завтра застрелит?

Девушка молча подошла и села рядом на кровать. Та жалобно скрипнула.

— Лучшее, что мы могли бы придумать, это сесть ночью на лошадей и бежать отсюда сломя голову, — негромко проговорила она. — Я только сейчас догадалась, что это за место. Слышала когда-то от негров, не наших, чужих, что есть городок на границе с Мексикой, этакая негритянская Тортуга, куда уходят все чёрные, кто не желает служить белым господам. Похоже, что это она и есть.

— А мы тут словно золотой галеон на пиратском острове.

Девушка, похоже, не умела долго грустить. Она подняла на Джека блестящие хитринкой глаза и задорно спросила:

— Но ведь ты не позволишь этому черномазому наделать в тебе дырок, верно?

Спать легли поздно. Бдению способствовали как шум внизу, в баре, так и долгий разговор. Амалия оказалась девушкой очень интересной. Джек спрашивал сам себя, как он не замечал её раньше. Скорее всего, терялась на фоне многочисленной и амбициозной родни. Да и повода просто так посидеть и поговорить не было. А тут оказалось, что она очень интересуется архитектурой. Причём, основной интерес у Амалии вызывает сходство архитектурных стилей по всему миру. Она с увлечением рассказывала, как удивлялась рисункам разных городов, Лондона, Эдинбурга, Калькутты, Александрии, Константинополя, Чикаго. Везде однотипные здания. У неё создалось впечатление, что это города одной огромной, на весь мир, страны, которая позже распалась на десятки государств.

Говорили долго, словно забыв о том непростом положении, в которое попали. Его спутница ни словом не обмолвилась о том, боится ли завтрашней дуэли, как собирается поступить, оставшись без защитника, если что. Джек после долго размышлял, то ли Амалия ему абсолютно доверяет, настолько, что не сомневается в исходе схватки, то ли у неё припрятана в рукаве неизвестная ему карта. Так и не заметил, как уснул.

Проснулся от того, что рядом кто-то вполголоса говорил.

— Тот чушок уверял, что у них тут сорок пять тонн зелёных в сумке запрятано, — уверял сдавленный голос.

— Да нет здесь ничего, — донеслось откуда-то из пространства между кроватью и балконной дверью. — Он тебе проскакал по ушам целым табуном, а ты и губы раскатал.

Двое. Видно пока одного, вон тень за занавеской. Стоит с внешней стороны, на балконе, в комнату не входит. Второй, судя по звуку, где-то внизу. Не иначе, сумку ищет. Ну, в добрый путь.