– Думаю, что у вас все получится.

Его слова глубоко тронули ее, хотя она понимала, что с его стороны это всего лишь любезное замечание. Но ей так хотелось, чтобы хоть кто-нибудь поверил в нее, что, как ни смешно, она чуть было не заплакала. Чтобы скрыть смущение, она проглотила залпом больше половины стакана коктейля.

– Обычно я не пью так много, – заплетающимся языком пробормотала она. – Я знаю, что каждый пьяница на планете говорит то же самое, но в данном случае это правда. Извините. – Она осторожно поставила бокал на стол.

Хантеру хотелось наклониться и поцеловать ее. Ей незачем было говорить, что она обычно почти не пьет, это было и без того ясно как день.

– Незачем извиняться. С вами все в полном порядке. – Синие глаза с сомнением смотрели на него.

– Вы говорите это, чтобы успокоить меня. – Он покачал головой.

– Может быть, мне нужно выпить кофе? – спросила она.

– А не хотите ли прогуляться по пляжу? – Она подумала и печально кивнула:

– Да, это было бы хорошо.

Бросив на столик деньги, он провел ее сквозь бамбуковую арку на берег. Песок под ногами перешел в мелкие камешки, потом в обломки скал, которые лизали волны. Они держались неподалеку от ресторана и шли, стараясь не наступить на маленькие острые камешки, потом Хантер взял ее за руку, и они несколько ярдов шли молча.

– Знаете, зачем я сюда приехала? – вдруг спросила она, словно предваряя признание. – Я спасаюсь бегством. Вот что я здесь делаю.

– Для этого и предназначены отпуска, – ответил он, понимая, что про него можно сказать то же самое.

– Но я спасаюсь здесь от реальной жизни. Наверное, это в той или иной степени относится к каждому, кто приехал сюда, но со мной все происходит в буквальном смысле. Я стою на пороге больших перемен. Я меняю свою жизнь, и Магда пригласила меня сюда. Вот я и приехала.

– Похоже, это была очень разумная мысль. – Она кивнула:

– И я так думаю. Хотя, когда Мэтт сказал, что поедет со мной, – она взглянула на далекую луну и усмехнулась, – я не знала, что мне делать! Мы должны были встретиться с вами, а я никак не могла отделаться от него. Я хотела уже сказать ему прямо, чтобы он убирался. Pronto.[2]Заметили, как я говорю по-испански, а?

Хантер расхохотался. Его удивил собственный смех. Он уже забыл, когда так смеялся в последний раз.

– Вы говорите, как уроженка здешних мест.

– Правда? – обрадовалась она, раскачивая на ходу их сцепленные руки. – Однако я не могла заставить себя нагрубить ему. В свои права вступила Мисс Отвечающая За Свои Поступки. Думаю, ей бы надо немного ослабить свой контроль.

– Кто это Мисс Отвечающая За Свои Поступки?

На губах Дженни появилась озорная улыбка. Она приподнялась на цыпочки и шепнула ему на ухо:

– Скажу вам по секрету: она мне даже не нравится.

– Мне удастся с ней познакомиться?

– Вы уже знакомы. Она страшная зануда. Она всегда поступает как положено, всегда говорит правильные вещи. Правда, она перестала носить то, что положено, а это уже можно считать достижением.

– Мне нравится то, что надето на ней сейчас.

– Ее сейчас здесь нет, – сердито сказала Дженни.

– А кто есть?

Она остановилась и повернулась к нему. Подол ее саронга слегка колыхался на слабом ветерке. Она откинула назад упавшие на лицо пряди волос и сказала, заметно протрезвев:

– Какой-то бессмысленный получается разговор, я сама не знаю, что говорю.

Ему хотелось поцеловать ее. Глядя на ее губы, он серьезно взвешивал все «за» и «против» такого поступка. Наконец он приказал себе не быть идиотом.

– Обычно я не бываю такой… глупой.

– Вы не глупая. Я думаю, что было бы справедливо время от времени давать Мисс Отвечающей За Свои Поступки выходной.

Она закрыла глаза и вздохнула.

– Речь шла о вас. Я даже не заметила, как начала говорить о себе.

– Мне это нравится. – Дженни покачала головой:

– Нет. Я едва ли заслуживаю внимания.

– Каждый человек интересен. Все зависит от того, насколько правдиво он хочет рассказать о себе.

К ней, кажется, вернулось веселое настроение, и она с улыбкой сказала:

– Вы, наверное, шпион. Из ЦРУ. Вы хотите проникнуть в мои мысли. Это и есть ваша государственная служба?

– Вы меня разоблачили, – шутливо ответил он. Она снова рассмеялась, потом зажала рот ладонью.

– Уверена, что завтра я умру от смущения.

– Для этого нет причин.

– У меня голова кружится. Во всем виноват проклятый алкоголь.

Хантер улыбнулся, получая от происходящего такое удовольствие, какого не испытывал уже много лет.

– Вам следует почаще расслабляться. Вы почти всегда бываете слишком серьезны.

– Откуда вы знаете? – Она сразу же насторожилась, чуть ли не испугалась.

– Вы сами это сказали.

– Неужели?

– К тому же я видел вас с вашими друзьями, – добавил он. – Вы выгодно отличаетесь от них, потому что обдумываете дальнейшие шаги, предвидите возможные опасности и планируете будущее. Чаще всего это бывает настоящим проклятием, потому что жизнь идет, а у вас появляется такое ощущение, будто вы отстали от поезда.

Она долго смотрела на него.

– Вы говорите это по собственному опыту?

– Для женщины, которая только что жаловалась на свою глупость, вы чрезвычайно проницательны.

– И что вы собираетесь с этим делать?

– С чем?

– Как вы намерены не отстать от поезда?

– Это всего лишь метафора.

– Понимаю, – тихо сказала она. – Но как вы все-таки собираетесь успеть на поезд?

И зачем он пустился в философские рассуждения? Для чего, черт возьми, ему вдруг потребовалось, чтобы они лучше узнали друг друга?

– Тот поезд пришел и ушел, и я в ближайшее время не планирую садиться на другой.

– Жаль. – Она отпустила его руку, и он почувствовал себя последним мерзавцем из-за того, что разочаровал ее. – Ну что ж, спасибо за прогулку, Хантер Калгари. Пожалуй, пора возвращаться.

Уж не приснилось ли ей все это?

Дженни проснулась в залитой солнцем комнате, ощущая слабую головную боль. Она поморгала глазами. Казалось, в них попал песок с пляжа, по которому они гуляли прошлым вечером. О чем, скажите на милость, она вчера думала?