…И снилось Иванушке, что скачут они с Серафимой вдвоем по лугу, бок о бок на белых конях, и никого вокруг нет – только ветер в ушах свистит, под ногами коней – трава волнами ходит-колышется, над головами – небо, высокое-превысокое, летнее, голубое, с белыми, почти прозрачными кружевными облачками.

И говорит он ей: «Как же мы с тобой давно не встречались, Серафимушка, душа моя. Сто лет словно прошло одним мигом…»

А она ему отвечает: «Ой, милый мой друг Иванушка, всё недосуг мне было, уж как я ни хотела тебя увидеть, речи твои ученые услышать, по садику с боярышнями погулять».

А он ей молвит: «А отчего же тебе, Серафимушка, душа моя, недосуг было, милая?»

А она ему с грустью во взоре речет, брови вскинула: «Ай, друг мой любезный Иванушка, неотложные всё дела наседают, как вороги лютые. Надо летописи долетописать, да хроники захроникировать, да инвентаризацию проинвентаризировать…»

А он ей вещает таковы слова: «Ай, девица – душа моя, разлюбезная Серафимушка… Не губи меня, добра молодца, кручиною – подколодною змеей… От тоски по тебе я все сохнуть буду, ясны очи затуманятся, буйна головушка изболится, сердце верное истомится…»

А она на него смотрит ласково, очи потупивши, и вещает страшным голосом:

– Вставай, витязь лукоморский, проспишь царствие небесное!

Если бы царевич спал на кровати, он бы свалился.

– ЧТО???!!!..

– Не спи – замерзнешь!

Он подскочил, вытаращил невидящие со сна глаза, стал лихорадочно нашаривать вокруг себя меч или какое другое оружие, хоть нож, хоть палку, хоть камень… Меж тем сонные ошалелые очи прояснились, проморгались и сфокусировались на склонившемся над ним лице. Найденный было меч выпал из ослабевших вмиг пальцев, и Иван почувствовал, как что-то свалилось с плеч – не то планета, не то целая галактика – и он воспарил на крыльях космического счастья и неземного восторга.

– СЕНЯ!!!..

– Ваньша!!!..

– Нашлась!..

– Прятаться надоело!..

– Как я ра… ЧТО?!..

– Шу-утка!!!

– А-а!..

За долгожданным свиданием супругов наблюдала аудитория из девятнадцати человек и одного ковра, обуреваемая самыми различными чувствами.[43]

– А я ж тебя в горах искал!..

– А я у Костея была!..

– А я теперь знаю!..

– А откуда?..

– Долгая история!..

– А мы куда-то спешим?

– Спешим? – Иван тоже стал понемногу успокаиваться и, наконец, разжал объятия. – Мы домой спешим, Сеня. Мы должны успеть предупредить отца о готовящемся нападении. Они же ни о чем не подозревают!..

– Успокойся, подозревают.

– Что?.. Как?.. Кто им?..

– Погоди, – отмахнулась от него Серафима и зашевелила беззвучно губами, загибая пальцы.

– Что?..

– Я так и думала, – хмуро кивнула она своим мыслям. – Сегодня Костей и его армия планировали пересечь границу Лукоморья. Там до столицы пути три-четыре дня бодрым шагом…

– А коннице и того меньше… – захолодел Иван.

– Да нет у него никакой конницы, – поморщилась царевна. – Ты его солдат видел?

– Умрунов?

– Да нет, простых солдат. Он же превратил их в зверей.

– Пропаганда играет большую роль в формировании боевого духа войска, – глубокомысленно выдал всплывшую к поводу цитату из какого-то учебника по тактике Иванушка. – Настрой солдата…

– Да при чем тут настрой, Ваньша, ты чего! Он их просто превратил в обыкновенных зверей – ростом под два метра, головы медвежьи, тигриные и вообще неразбери-поймешь какие, на загривках шерсть дыбом, на руках – когти по три сантиметра. От них кони-то шарахаются! Поэтому четыре дня пешочком – вынь-положь. Хоть и очень бодрым шагом.

– Почему именно по три, а не больше?.. – только и смог задать вопрос пораженный описанным образом лукоморец.

– А ты с такими когтями хотя бы шнурки завязать когда-нибудь пробовал? Или пуговицу застегнуть? Или почесаться?

– А ты? – попытался продемонстрировать всю нелепость ее вопроса ей же самой Иванушка, но к своему изумлению получил положительный ответ.

– Пробовала, – сморщилась Серафима, словно переела кислой капусты. – Однажды к нам приехала сестра мамы-покойницы и стала делать из меня настоящую царевну. Это включало и маникюр. Бр-р-р-р!.. Как вспомню… Но зато тогда я ясно поняла две вещи.

– Какие?

– Первая – зачем царевнам столько слуг, а вторая – то, что настоящей царевной я быть не желаю. По крайней мере, в ее понимании. Но не об этом сейчас речь, Вань. Нам про другое надо думать.

– И торопиться!

– Торопиться, торопиться… – болезненно скривилась Серафима и отвела глаза. – А толку-то? Он же колдун, и не просто так, прыщи на ярмарках заговаривать, а каких еще поискать… Я в жизни не то что не видела, а даже и не слышала, что такое возможно, что он выделывал! А ему – рукой махнуть или пальцами щелкнуть – и все дела. Я, Вань, конечно оптимист, но не до такой же степени…

– Подумаешь! – с уверенностью, которую вовсе не чувствовал, усмехнулся Иванушка. – Мы тоже не лыком шиты. У нас тоже волшебник есть!

– Кто? – заинтересовалась царевна и с надеждой воззрилась на деда Зимаря.

Лукоморец покрутил головой, пока в поле его зрения не попал насупленный, оборванный, исцарапанный, с синяком на щеке, с зудящей ногой, с раскалывающейся головой и крайне недовольный чем-то[44]Агафон, и кивнул в его сторону:

– Вот. Самый настоящий специалист по волшебным наукам. Почти с дипломом. А в его распоряжении имеются еще и несколько сюрпризов для Костея.

– Сюрпри-и-зов, – многозначительно протянула Серафима, и незнакомая рыжеволосая девушка с тощим вихрастым мальчишкой за ее спиной заулыбались, словно вспомнили забавный анекдот. – Сюрпризов… Это точно. По сюрпризам он мастер.

И только тут у Ивана дошла очередь до вопроса, который он хотел задать с самого начала, да не пришлось:

– А кстати, как ты нас нашла?

– Это кстати о сюрпризах, – усмехнулась царевна. – Сплю я сегодня ночью, никого не трогаю, и тут вдруг в лесу скрип-шум-треск пошел. Смотрю – чудо лесное на нас прет. Ну, остановила я его, побеседовали, вот до истины и докопались совместными усилиями.