— Иди ко мне, — тихо приказал Роджер.

Джулия встала, но не двинулась с места. Нарочито медленно, дразня Роджера, она взялась за язычок «молнии» на джинсах. Чувствуя на себе обжигающий взгляд Роджера, она медленно расстегнула «молнию», позволила джинсам соскользнуть по ногам и переступила через них. Она собиралась поступить так же с трусиками, но Роджер остановил ее.

— Не спеши.

Он склонил голову к соединению ее бедер, и она ощутила тепло его дыхания сквозь тонкое кружево. У Джулии ослабели ноги, она взмолилась:

— Роджер, сейчас!..

— Еще не время.

Продолжая ласкать ее губами и языком через трусики, рукой он стал гладить внутреннюю сторону ее бедра. Затем его рука скользнула выше и продолжила то, что начал язык. Джулия застонала от непередаваемой остроты ощущений. Ее дыхание стало неровным и частым. Роджер явно наслаждался ее состоянием.

— Роджер, пожалуйста…

Наконец он внял ее хриплой мольбе. Быстро расстегнув джинсы, он сорвал их с себя и опустился на подстилку из мха, увлекая за собой Джулию. Она не могла оторваться от него даже на секунду и, стягивая с себя трусики, ухитрилась управиться одной рукой, а второй в это время гладила его лицо.

Роджер овладел ею медленно, помня о ее невинности. Когда их тела слились воедино и стали одним целым, Джулии казалось, что ее ощущения достигли пика, что большее наслаждение просто невозможно, но Роджер начал двигаться, и ее ощущения обострились еще сильнее. Вскоре она начала отвечать на его движения, и они задвигались в едином ритме страсти, древнем, как сама природа.

Джулия потеряла счет времени. Только когда Роджер разомкнул объятия и, посмотрев на небо, сказал, что пора возвращаться, она поняла, что солнце село. Джулия еще раз прижалась к нему, потерлась щекой о его теплую грудь с шершавыми волосками и вздохнула.

— Спасибо.

Вместо ответа Роджер снова привлек ее к себе и запечатлел на ее губах нежный поцелуй.

— Надеюсь, теперь ты мне полностью доверяешь?

Он помог Джулии одеться и застегнул на ней рубашку, при этом его пальцы как бы невзначай несколько раз прошлись по ее груди. В Джулии снова стало разгораться желание.

— Я всегда тебе доверяла, — прошептала она севшим голосом.

Роджер отстранил ее на расстояние вытянутой руки и всмотрелся в ее лицо.

— Тогда почему ты так долго не позволяла мне заняться с тобой любовью? Почему боялась, что я могу причинить тебе боль?

— Когда-нибудь я тебе расскажу.

Даже в сумерках было видно, что на ее лицо словно набежала тень. Роджер захотел, чтобы Джулия поделилась своей болью с ним.

— Кто-нибудь уже делал тебе больно?

— Нет, — быстро сказала она, — не мне.

Роджер нежно взял ее за подбородок.

— Тогда кому?

Джулия сомкнула губы и отвела взгляд. Об этом она никому не рассказывала.

— Джулия?

Сумерки сгущались. Здесь, среди первозданной природы, человек казался крошечным, а его эмоции — ничтожными капельками в безбрежном море мироздания. Джулия снова посмотрела на Роджера. Она знала, что, если откажется говорить, он не станет настаивать, не в его это характере. Но ведь она уже отдала ему свое тело, свое сердце, доверила свою душу… неужели она не может доверить и эту тайну?

— Это связано с моей матерью, — наконец сказала Джулия безжизненным голосом. — Отец часто причинял ей боль, она даже попадала в больницу, но никому не рассказывала, что случилось на самом деле.

Начав говорить, Джулия уже не могла остановиться, ей хотелось выложить Роджеру все, с ее стороны это был своего рода вызов, она как будто хотела проверить, будет ли он желать ее по-прежнему, если узнает правду, если поймет, что ее отец был еще хуже, чем он думает. Она рассказала о пьяных выходках отца, о том, как он давал волю кулакам, а она пряталась под лестницей, переживая за мать, но не в силах ей помочь.

Когда Джулия закончила свой рассказ, ее била дрожь. Она с трепетом ждала реакции Роджера. Оттолкнет ли он ее с отвращением? Но он привлек ее к себе и с бесконечной нежностью поцеловал в лоб. А потом он гладил ее по спине до тех пор, пока ее дрожь не прошла. Когда Джулия успокоилась, он тихо сказал:

— Пойдем, нам пора.

— Извини, — прошептала Джулия, — я не хотела обременять своими…

Он прижал палец к ее губам.

— Не надо. Я рад, что ты мне открылась. Я подозревал нечто в этом роде, но ждал, когда ты начнешь доверять мне настолько, чтобы…

Джулия не дала ему договорить и с несколько наигранной бодростью воскликнула:

— Не будем терять время, пойдем!

Роджер прекрасно понял, что происходит в ее душе. Он обнял ее за талию и проникновенно сказал:

— Мы, конечно, пойдем, но передо мной тебе нет необходимости храбриться и скрывать свои чувства.

У больницы их ждала Инес Гарсиа. Стоило Джулии ее увидеть, как состояние радостной эйфории мгновенно испарилось. Инес не сводила с них глаз. Всем своим видом она демонстрировала, что ждет их уже давно и ее терпение на исходе. Но, когда они подошли ближе, Инес улыбнулась с самым радушным видом.

— Приехали новые члены экспедиции, они ждут в вестибюле.

— Ничего страшного, если они подождут еще немного, — невозмутимо заметил Роджер. — Я действительно ждал подкрепление, но рабочий день давно кончился. Инес, ты распорядилась, чтобы их покормили?

Рука Роджера лежала на талии Джулии, и это не укрылось от внимания Инес. Однако Джулия с удивлением отметила, что в не слишком дружелюбном взгляде Инес сквозит не только раздражение, но и почему-то ехидство.

— Да, я их уже покормила.

— Очень хорошо, но мы еще не ели, так что…

— Ты голоден, Роджер? — с наигранным участием перебила Инес и добавила игриво: — Тогда я с удовольствием тебя покормлю.

Роджер сделал вид, что не замечает ее обращения лично к нему, и вежливо ответил:

— За нас не беспокойся, мы с Джулией найдем чем перекусить.

— Но все равно спасибо за заботу, — вставила Джулия, не желая накалять обстановку.

Инес не спешила уходить.

— Вообще-то приехал только один новый работник, — уточнила она. — Он тоже врач, и Джулия его, кажется, знает.

Жестом фокусника, достающего из шляпы зайца, она распахнула дверь. Впоследствии, вспоминая этот эпизод, Джулия удивлялась, как Инес сумела так точно рассчитать время, чтобы открыть дверь вовремя, но сейчас она не успела об этом подумать, ее взгляд был прикован к лицу мужчины, стоявшего в дверном проеме. Она побледнела и словно издалека услышала голос Роджера:

— Джулия, тебе плохо?

Одновременно раздался другой мужской голос, не менее знакомый: