Дженна рассмеялась, и оба заняли места за столом. Она почувствовала себя непринужденно. Викарий ей сразу, понравился, но она не могла вообразить обстоятельства, которые свели его с Саймоном.

– Саймон мне сказал, что вы вместе учились. – Дженна налила гостю чаю.

– Именно так. – Взяв у нее чашку, викарий поставил ее рядом с тарелкой. – Мы с Саймоном с самого начала оказались в одинаково затруднительном положении: оба вторые сыновья, он графа, я баронета. Должен вам сказать, что вторые сыновья – самые бесполезные существа на планете, никто, кажется, не знает, что с ними делать. Во всяком случае, я не разделял рвение Саймона к военной жизни – я еще к этому вернусь, – и у меня не было терпения и склонности посвятить себя политике или юриспруденции.

– И вы приняли сан?

– Да, – кивнул он. – Возвращаясь к отказу от военной службы, скажу, что я познал ее и пришел к выводу, что у нее есть духовные корни, поэтому я отправился в семинарию. И вот я здесь, викарий церкви Святой Троицы!

– Как вам чай, преподобный отец? – спросила Дженна, отхлебнув из чашки.

– Замечательный. Кухарка Саймона мастерица составлять смесь. – Глотнув, викарий задумался и объявил: – Китайский чай «ружейный порох», свернутый в маленькие шарики, и обычный зеленый – это ее традиционный «домашний чай», как она его называет. У нее есть смеси на каждый случай: для компании, для завтрака, дневной, к обеду. Неудивительно, что она запирает шкафчик с чаем на ключ, который всегда носит с собой. Этот чай действительно стоит того, чтобы его украсть.

– Дома нам приходится посылать за чаем того, кто в нем разбирается, – сказала Дженна. – Бедный люд сушит использованную заварку и продает торговцам, которые придают чаю товарный вид и навязывают покупателям иногда по ценам высшего сорта. Можете себе представить?

– Такое везде случается. Нельзя не посочувствовать несчастным, которые вынуждены идти на такое, чтобы выжить в наши дни. Тем временем богачи этой страны помешались на расточительности.

Викарий явно разделяет взгляды Саймона, и Дженна задумалась, кто на кого повлиял.

– Вы с Саймоном одинаково мыслите, – сказала она.

– А каково ваше мнение об этом, миледи?

– Видите ли, я никогда не задумывалась об экономике, пока не встретила Саймона. Но должна сказать, что совершенно с ним согласна. Потому что это… ведет к преступлениям. – Склонив голову, Дженна разглядывала викария, поднесшего к губам вилку. – Скажите, отец Нэст, вы обращаетесь к Саймону «ваше сиятельство»? – спросила она.

– Нет, – рассмеялся викарий. – Если подумать, я его только Саймоном и называю.

– Тогда, пожалуйста, оставим церемонии. В конце концов, я буду его женой. Мне будет приятно, если вы будете называть меня Дженна.

– С удовольствием, – ответил он. – Саймон этого хотел, но предложение должно было исходить от вас. Саймон называет меня Роб.

– Нет, – задумчиво сказала она. – Вы знакомы с Саймоном с детства. Я буду звать вас Роберт. Если позволите, конечно.

– Согласен. И поскольку надеюсь, что мы станем друзьями, я хотел бы сделать признание. Даже два.

– Признание? – вырвалось у Дженны, и она подавилась кусочком хлеба.

– Что с вами, дорогая?

– Крошка попала, – солгала она, отпив глоток чаю.

– Во-первых, – начал викарий, – я уверен, вы понимаете, что Саймон попросил меня в его отсутствие присмотреть за вами. Он посвятил меня в то, что произошло в Мурхейвен-Мэноре и на Бодмин-Мур. Во-вторых… Я не знаю, как это выразить…

– Я всегда считала, что лучше всего говорить откровенно, – ответила на его колебания Дженна.

– Очень хорошо, тогда, если я начну повторяться, остановите меня. Мы с Саймоном фактически всю жизнь были близкими друзьями. Короче говоря, он несчастливый человек, а я хочу, чтобы он был счастлив. Всю свою жизнь он посвятил другим. Я хочу, чтобы он был счастлив в личной жизни. Вы намного моложе Саймона и…

– Мне двадцать два, – перебила она. Почему ей все время напоминают о возрасте?

– Одиннадцать лет между мужчиной и женщиной… это существенная разница, я очень встревожен стремительностью событий. Это не похоже на Саймона. Такое впечатление, будто он… голову потерял. Я знаю, что в последнее время он не раз попадал в тяжелое положение… был на волосок от гибели. Но мне показалось, что он… как бы это сказать… будто он действует безрассудно, а это ему несвойственно.

Дженна напряженно выпрямилась на стуле. Еще слово, и гость перейдет за рамки приличия. Он друг или противник, этот загадочный викарий?

– Пожалуйста, поймите меня правильно, – продолжил викарий прежде, чем она ответила. – Мы с Саймоном близки как братья. Меня беспокоило, что он мог поддаться… какому-то безумному отчаянию середины жизни.

– Вы говорите в прошедшем времени. Значит, вы больше не тревожитесь?

– Конечно, моя дорогая. Вряд ли бы я в этом признался, если бы придерживался прежнего мнения. Правда, я не представляю, что любовь может сделать со здравым смыслом мужчины. Знаете, я, конечно, видел Саймона с женщинами, но никогда не видел его влюбленным. Я его не узнаю. Теперь, когда я познакомился с вами, все приобрело совершенно иной смысл.

Дженна облегченно вздохнула. Она смотрела в проницательные глаза сидящего напротив мужчины и стремилась рассказать ему все. Изпарка донесся крик павлина. Приехав в Кевернвуд-Холл, Дженна часто их слышала, но ни разу не видела этих птиц. От этого тоскливого, жалобного звука, похожего на плач, ее искрящееся радостью настроение внезапно исчезло.

– Что-то не так, дорогая? – нахмурился викарий.

Дженна заколебалась. Да, совершенно не так, ей хотелось ответить откровенностью на откровенность и снять груз с души, как это сделал он. Но сначала надо кое-что выяснить.

– Когда исповедуются англиканскому викарию, он также соблюдает тайну исповеди, как католик? – спросила она.

– Значит, вы не воцерковлены, – сказал он, отвечая на его собственный невысказанный вопрос.

Слишком поздно поняв свою ошибку, Дженна опустила глаза, горячая кровь прилила к щекам. Какая она глупая! Не надо было задавать этот вопрос. Теперь он сочтет ее язычницей.

– Я получила довольно отрывочное религиозное образование, Роберт, – ровно ответила Дженна, изображая уверенность, которой не испытывала. – Когда отец был жив… все было по-другому. – Ее голос затих, и она принялась изучать свое отражение в янтарном чае.

– Саймон говорил мне, что вы недавно сняли траур, – мягко сказал Нэст.

– Да, это правда.

– Я ужасно сожалею о вашей потере. Вам не тяжело говорить об этом?

Дженна покачала головой. Если бы он понял, что вывело ее в ту ночь на Ламорна-роуд, он не стал бы судить ее слишком строго.