Играя с ее волосами, Лео снял резинку, которой была затянута коса. Аккуратно он вытянул черные локоны ее волос вдоль спины. Было сложно обнимать Фиби как друга, а не как любовницу.

Итак, она считала себя трусом, что было далеко от правды. Забеременев на волне успеха, зная, что ребенок положит конец карьерному росту, она не сделала аборт. А поняв, что жених ее предал, Фиби была готова жить с ним ради счастья малыша.

Это заслуживало восхищения.

Глаза Фиби были закрыты, она размеренно дышала. День выдался долгим, насыщенным и слишком эмоциональным. Очередной день, не приведший ни к чему. Как бы крепко ни спал Тедди, Фиби была не в настроении для любовных утех. Были бы они слаженной парой, секс мог бы успокоить ее. Но с новым партнером все по-другому.

Лео приподнял ее на руках, чтобы отнести в кровать. Фиби открыла глаза – такие же большие и красивые, хоть и слегка покрасневшие.

– Что ты делаешь?

– Тебе пора в постель, – сказал он, как будто это было и впрямь непонятно. – Одной.

Фиби замотала головой, лицо ее выражало решительность.

– Я буду спать здесь, чтобы видеть елку. Возьму в детской монитор и лягу здесь. Ты можешь идти, я в порядке.

Лео наклонился, кончики их носов соприкоснулись. Как бы он ни хотел поцеловать ее, но момент был явно не подходящим.

– Нет уж, я останусь с тобой.

С этими словами он направился к себе в комнату за одеялами и подушкой. Ковер возле камина подойдет ему в роли кровати. Тем более что так удобнее подбрасывать дрова. Лео почистил зубы и переоделся в пижаму.

Когда он вернулся, Фиби успела сделать все то же самое. Но вместо вязаной пижамы сейчас на ней был ночной халат со стоячим воротником. Халат был цвета слоновой кости с красными линиями, идущими от шеи до подола. Старомодный дизайн мог сделать из сексуальной Фиби Кемпер целомудренную монашку.

Если бы не спадающие на плечи волосы. И не горящие черным глаза.

Единственный вопрос занимал сейчас Лео: есть ли под этим халатом трусики?

Чего она хотела добиться этим допотопным халатом? Отпугнуть его, захоронить его желание? Что ж, тогда она плохо знает мужчин. Чем сильнее забаррикадирован замок, тем отчаяннее бьется рыцарь.

Фиби прижала к груди подушку, щеки ее раскраснелись.

– Я правда в порядке. Ты можешь идти к себе, если хочешь.

– А если не хочу?

Слова прозвучали жестче, чем Лео рассчитывал.

Глаза Фиби округлились, а он мог поклясться, что видит бугорки ее сосков, проступающие через ткань халата. Фиби облизнула губы:

– Ты очень заботлив со мной, Лео. Прости, что вечер пошел не по плану. Но, может, это к лучшему. Наверное, мы и впрямь слишком торопим события.

– Ты меня не хочешь?

Лео не знал, зачем задал этот вопрос. Ведь так он лишь раскрывает ей силу своего желания.

Фиби опустила глаза:

– Я не знаю. То есть хочу. Разумеется, хочу. Мне кажется, ты и сам это видишь. Но мы не…

– Мы не что?

Он выхватил у нее подушку и швырнул на кушетку. Вновь сжимать ее в своих объятиях – разве это не самое естественное, что он мог сделать сейчас? Казалось, он и так хотел этого всю жизнь.

– Надо быть дураком, чтобы склонять тебя к сексу сегодня, – практически прохрипел Лео. – После всего того, что случилось за этот день. Но имей в виду, ты будешь моей. Не важно, сколько мне придется ждать.

Его руки скользнули ниже спины Фиби, крепко сжали ягодицы. Теперь он точно знал, что на ней нет трусиков.

Окажи она хоть какое-то сопротивление, Лео бы отступил. Но она таяла в его руках, тело ее было таким теплым и мягким, таким безошибочно женственным под этим толстым нелепым халатом. К его удивлению, пальцы Фиби вдруг оказались под кашемировой рубашкой на его голой груди. В считаные секунды он возбудился до предела. Голос застыл в горле. Он знал: сказать что-то сейчас, значит, все испортить.

Ладонь Фиби лежала прямо у него на сердце, словно она хотела сосчитать удары. Что ж, значит, она слышит, с какой скоростью бьется это сердце. А чувствует ли она эту твердость в его штанах? Дыхание Лео сбилось, он с трудом сглотнул. Она сама не оставляет себе шансов. Несмотря на броню ее халата, самообладание Лео было на исходе.

Женщине в его объятиях тоже дышалось тяжело.

– Тебе лучше пойти к себе, – прошептала Фиби. – Пол здесь твердый, неудобный, ты не выспишься.

– Я попробую.

Лео отстранил ее от себя, надеясь, что это движение выглядело не так резко, как ему показалось. Повернувшись к Фиби спиной, он присел у камина и подбросил дров. После чего принялся раскладывать свое спартанское ложе.

Боковым зрением он видел, как Фиби накрыла кушетку простыней и одеялом, положила к ручке подушку. Затем она села на одеяло, сбросила тапочки и поджала под себя ноги. От взгляда Лео не укрылись ее обнаженные гладкие бедра. Господи боже.

Немного виски было бы как нельзя кстати. Но в холодильнике Фиби не было ничего крепче пива. Держась из последних сил, Лео встал и выключил в гостиной свет. Теперь лишь огонь и приглушенная радуга елочной гирлянды освещали комнату.

Лео проверил замок на входной двери, погасил свет в коридоре и в других комнатах. В гостиную он вернулся, только когда смог хоть немного перевести дух. Атмосфера здесь была пропитана любовью Фиби к Рождеству. Даже самый скупой на эмоции почувствовал бы это.

Спокойствие. Уют. Домашний очаг. Каждый, у кого есть глаза, мог это увидеть. В его шикарном кондоминиуме в Атланте никогда не было так уютно.

Глаза Фиби были закрыты, на губах – легкая улыбка. Она лежала как ребенок, подложив под щеку ладони. Лео не знал, спит ли она, или просто наслаждается запахом хвои, что они принесли из леса. Возможно, ее усыпил огонь в камине, трескучий и шипящий – такой же, каким его видели предыдущие поколения, сменявшие друг друга в этом доме.

Лео сразила внезапная усталость. Слишком напряжен он был последние часы, и теперь мышечное и моральное истощение давали о себе знать. Он постелил себе возле самого камина и теперь лежал на жестком полу. Пусть и не «Ритц-Карлтон», но грядущая ночь не оставила ему других вариантов. Не прошло и пяти минут, как он понял, что спать в одежде у камина невыносимо жарко.

Стянув рубашку и штаны, он сложил их рядом и, зевая, забрался под покрывало. Если бы месяц назад кто-то сказал ему, что вскоре он будет спать на твердом полу в трех метрах от желанной женщины, он бы рассмеялся. Впрочем, он рассмеялся бы и если б услышал, что в тридцать шесть лет переживет инфаркт.

Нужно сказать Фиби правду, почему он оказался здесь, в Смоки-Маунтинс… Она уже излила ему душу. Возможно, завтра представится случай, и он все ей расскажет. От такой перспективы становилось не по себе. Лео не любил признавать свою слабость. Так было всегда. Но гордость не должна препятствовать его отношениям с женщиной, которую он начинал уважать так же – а может, и больше, – как хотел ее.