Выходит, это он у Нины сумку украл?

— Нет, — Надежда рассматривала паспорт тогопарня, — фотография, конечно, давнишняя, но получается, что сейчас емутридцать два года, одет как он был?

— Там плохо было видно, грязь, кровь кругом, но курткахорошая, кожаная, ботинки приличные, нет, на шпану никак не похож и на алкашатоже.

Надежда что-то соображала:

— Знаешь, что может быть? Допустим, выхватил у Нинысумочку кто-то из этих парней, тех, кого ты на помойке видела. Конечно, если быони все там были, никто бы вступаться не стал, связываться с такой кодлойникому неохота, а если там сначала кто-то один был? Нина была интересная,может, этот, как его, Олег Примаков увидел, что девушку грабят, и решил помочь,побежал за тем, кто сумку вырвал, а там его целая толпа встретила и избила.

Я подумала немного.

— Все может быть, только сумки у этих парней не было, яточно помню, они ведь мимо меня пробежали.

— Значит, так, — Надежда была полнаэнергии, — принимаем эту мою мысль как гипотезу. Допускаем, что этот Олегоказался порядочным человеком, побежал за одним из парней, отобрал у негосумку, хотел вернуться, но тот привел подкрепление, а за это время Олег успелсумку припрятать.

— А если не Олег сумку припрятал, а один из этихпарней?

— Исключено! Перед тем как прятать, они бы посмотрели,что там, а уж когда увидели, сколько там денег, то забыли бы про Олега иследили бы только друг за другом, чтобы никто с деньгами не сбежал.

— А та бабка во дворе в лицо их видела и по фамилии ихглавного называла…

— Ну и что? Во-первых, они могут уже сбежать, покамилиция будет собираться, а во-вторых, ну, арестуют кого-то из них захулиганство, они про сумку и не вспомнят, зачем еще лишнее на себя брать!Теперь план действий.

Первое, идем к этому Олегу по домашнему адресу, тампокрутимся, может, узнаем, в какой он больнице. Второе, ищем, в какой онбольнице по справочному. Если он в себя придет, можно с ним поговорить. Третье,раз живет он не на Петроградской, то что он там делал? Приходил к кому-нибудьили работает там?

Значит, идем на то место, там походим, посмотрим. Насколькомилиции легче!

Расспросили соседей, родственников, все и узнали, а тутпрямо морока!

— Ага, милиции легче, когда у них все улики прямо передносом увели! Я паспорта сперла, ты — видеокассету.

Надежда посмотрела пренебрежительно.

— Ты думаешь, если бы они эту кассету там в видикенашли, они бы что-нибудь сообразили, при их-то загруженности и вечной нехваткевремени?

— А у тебя, значит, время есть подумать?

— Времени у меня навалом, зато денег мало.

— Да, у меня теперь тоже времени навалом, а денегсовсем не будет. Надо новую работу искать.

— Подожди, вот разберемся с этим делом, тогда и будешьновую работу искать.

— А тебя, Надежда, хлебом не корми, только дай вкакую-нибудь историю влезть. Думаешь, не помню, как тогда, два года назад, вы сВалей Голубевым что-то расследовали, когда Никандров повесился и Лена…

— Да ладно тебе, мы тогда сами так и не поняли, что вконце концов случилось, но жизнь мы кому-то здорово подпортили. А сейчас мы стобой до завтра распрощаемся, у меня-то обед готов, а ты езжай домой мужакормить, потому что раз он к тебе вернулся, это хорошо, значит, любит, ноподстраховаться все равно не мешает: готовь ему обеды повкуснее, и каждый деньвсе разное. Как знать, может быть, его вторая жена хорошо готовила.

Я хотела сказать, что, по моим подозрениям, Борькина втораяжена вообще не готовила, тут мне опасаться нечего, но не стала ничего говоритьи поспешила домой. Надежда плохого не посоветует!

Возле дома у подъезда меня окликнули. Со скамейки подняласькакая-то женщина, и я с изумлением узнала в ней Витькину жену Лену, мою бывшуюинститутскую подругу. Сердце екнуло. Вот принесла ее нелегкая! Ничего, кроменовых неприятностей, мне ее приход не сулил.

— Привет, а ты в квартире-то была, там что, нет никого?

— Нет никого, а что, кто-то должен быть?

— Как — кто? — я очень натуральноудивилась. — Боря должен был вернуться, он сейчас здесь живет.

— Поздравляю, — Ленка усмехнулась, — значит,у тебя личная жизнь в порядке.

— Послушай, — осторожно сказала я, — если мыбудем скандалить, то пойдем, пожалуй, в квартиру.

Мы поднялись, разделись. Ленка молчала.

— Что случилось? — не выдержала я.

— И ты еще спрашиваешь? — она заорала:

— Ты какого черта молчала? Не могла трубку снять и мнепозвонить?

— Да о чем ты?

— Как о чем? О бабе Витькиной. Вы там что, совсемобалдели, затаились?

— Так бабы-то уже и в живых нет, спохватилась! Тывообще-то в курсе?

— Теперь в курсе!

— И кто же тебя просветил?

— Нашлись люди, но ты-то хороша, меня там дуройвыставляют, а ты молчишь.

С одной стороны, мне было перед Ленкой неудобно, а с другой— я разозлилась.

— Послушай, ты хоть представляешь, какая там в фирмеобстановка? Да мы там пикнуть не смели. Ну хорошо, позвонила бы я тебе, и в тотже день твой муженек бы меня уволил, а мне работа была нужна.

— А теперь не нужна?

— Теперь тоже нужна, но у твоего мужа я больше неработаю. Так что, дорогая подруга, хватит скандалить, давай распрощаемсяпо-хорошему. С тобой мы не ссорились. Но супруг твой такая скотина, что дажеговорить о нем не хочу.

— Да, распустила я его, — грустно сказала Ленка.

— Что уж теперь делать, теперь ничего не изменишь.

— Да? — Ленка оживилась. — Ты так думаешь?Ну, это мы еще посмотрим!

— Не делай глупостей, — решительно сказалая, — у тебя семья, делать ты сама ничего не умеешь, куда денешься? Он хотьденьги в дом приносит.

— Ну ладно, пока до свидания. Еще увидимся, — оназакрыла за собой дверь. Я только головой покачала.

Суббота, 27 марта

С утра, быстро выпроводив Борьку на работу, у него тамчто-то не ладилось, и главврач разрешил ему работать в субботу, еще и лучше,больница-то всегда работает, а административный корпус закрыт, так что Борьканикому не помешает, я полетела к Надежде. Надежда внимательно рассматривалапаспорт Олега Примакова.

— О, смотри-ка. Улица Руднева, дом пять, квартирапятнадцать, это тут недалеко. Сейчас туда пойдем, погода хорошая, пешочкомпрогуляемся.

На улице Руднева, дом пять мы застали такую картину: в угловойквартире на третьем этаже, выходящей окнами на улицу, из обугленного окнавыглядывал рыжий мужик и пытался выбросить обгорелый диван, вернее, толькоостов дивана, потому что мягкая обивка и поролон сгорели полностью. Диван непроходил по ширине, мужик радостно матерился. Внизу под окнами на протаявшемгазоне стоял бодренький дедок в кепочке и подавал мужику советы: