— Слышь, пацан! Грубить старшим неприлично! Ты бы подумал, как и с кем, ты говоришь. Тебе и твой слон, если что, не поможет.

Больше мужчина ничего не успел сказать. Может быть, начни он разговор иначе, даже без достижения согласия, все бы получилось в пределах приличия, но Женьку опять прорвало:

— Я же сказал твоим…

Мужчина изменился в лице. Непонятно каким усилием воли он сдержался. Но через метров десять он остановился, потом развернулся и остался стоять, буравя ненавидящим взглядом Женьку. От жигулей раздался нетерпеливый окрик:

— Сколько тебя ждать, браслет!

Мужчина, продолжая молчать, развернулся и двинулся к машине. Невзирая на ухабы и рытвины водитель погнал жигули по дороге.

По требованиям военного времени

Трое местных ушли. Прощались почти как родные и, главное, никто из них не мог точно вспомнить причины возникшего противостояния. Вера Семеновна, проводившая своих гостей, ходила мрачная. А Женька лихорадочно разбивал людей на десятки. Зато удивительным образом без всяких лишних потуг и поисков выявились настоящие лидеры-командиры. Без особых проблем Женька сформировал что-то похожее на двухвзводную систему. И даже назначил своего заместителя. Когда у него потом спрашивали, что он нашел в тугом на принятие решений и медлительном Василии, Женька всегда отшучивался, что ему нужны не Васины мозги, а его значительные габариты.

В холодное лето с преобладанием на небе маскировочного затемнения в виде связанных между собою и разбухших от воды туч, даже заря на небе — тоскливое и невзрачное явление. Сложно сказать, любовался ли Дед Никифор, появившийся в бывшей школе, хоть раз в жизни этим явлением. Но сейчас он внимательно смотрел на небо, как будто пытаясь увидеть что-то знакомое.

— Что, старый, пришел? — ну, а как может обращаться к деду Вера Семеновна, — никак хочешь третий туалет срубить?

— Нет, — разочаровал старый дед, — я вот, смотрю и радуюсь — зари почти нет.

— Ну и что?

— Крови на небе нет, может и обойдется.

— А что — примета такая?

— Да не знаю я ваших примет.

Дед неожиданно рассердился и потащился искать Женьку. Тот уже выходил навстречу деду Никифору из подсобного помещения.

— На, — дед сунул Женьке полиэтиленовый пакет, неравномерно прорванный в нескольких местах, — краска высохла, можешь пользоваться. Только я ничего тебе не делал. Заруби на своем носу.

На глазах ребят Женька чуть не расцеловал деда. Но комментировать причины никому не стал, даже верному Жеке. И к удивлению всех дал команду найти Мишку. Любой человек в отряде знал, что чаще всего он заседает в апартаментах у Веры Семеновны. Во-первых, она считала его настоящим гением, во-вторых, здесь было удобнее всего что-то писать, а в третьих… Да просто он был маленький, и как говорила Вера Семеновна — слабенький — а потому его было нужно подкармливать, поить чаем и даже защищать. Хотя имея такого друга, как Женька, Мишка мог быть как за стеной от любых физических обид. А вот от словесных — не убежать. А вот тут его всегда выручал быстрый на язык Жека.

Мишка действительно сидел в апартаментах и прибыл немедленно. Через пять-десять минут Женька отпустил его. Мишка ушел вконец озабоченный, почувствовав, что он живет не в двадцатом веке, а, по крайней мере, тысячи полторы лет назад. Но ведь действительно, вокруг нас лежат, наверное, миллионы томов разных авторов по физике, химии, по радиотехнике и тому подобное. А теперь возьмите все эти тома и попробуйте создать что-нибудь полезное да еще для конкретных целей и задач. И вот уровень развития цивилизации упирается в элементарный опыт поколений. Что это значит? Да если нет никакого опыта, то и сделать вы можете только одно — изобразить умное лицо. Ну, или пойти поискать того, у кого этот самый опыт имеется.

Мишка сидел с таким печальным видом, что Вера Семеновна не выдержала и заявила протест старшему военноначальнику, как теперь она с полной серьезностью называла Женьку.

— Да ты никак испугался? — никто не смог бы понять чего в голосе этой женщины больше — сочувствия или издевки.

Впрочем, как только Женька заявил, что по некоторым данным на следующий день они должны ждать гостей, Вера Семеновна не на шутку всполошилась. Вначале она пыталась успокоить то ли Женьку, то ли саму себя утверждением, что никто не посмеет нападать на детей, которые являются такими же гражданами нашей страны. Но Женька отразил:

— Они рассчитывают потом на хулиганство местных все списать. Концов не найдешь. Обидел я кого-то.

Наконец, и Вера Семеновна прониклась серьезностью ситуации и кинулась на подмогу Мишке. Сложно сказать в каком направлении развивалась научно-техническая мысль появившегося конструкторского бюро, но через полчаса Мишка прибежал в штаб — комнату Женьки — с набросками каких-то схем. Следом за ним величаво пришла Вера Семеновна.

— Не слишком мудрено, — уточнил Женька, просмотрев наброски.

— В самый раз, — категорически взяла под свою защиту главного конструктора, — в газеты набьем все, что можно. Я тут по местным пройду. Женщины разные травы заготавливают. А лепешки прямо на улице лежат, только собирай. Орудий у тебя командир не будет, так что делайте из того, что есть.

Женька осмотрел свой штаб и, не услышав возражений, махнул рукой. Немедленно среди студентов стали искать тех, кто отличает топор от телевизора. А маленький Мишка дорвался до руководства. Но поскольку бригада не воспринимала всерьез нового начальника, Женьке пришлось перераспределить силы, и работы по созданию метательных машин стал курировать периодически заходящий на строительную площадку мощный и медлительный Василий. Прошли не более двадцати минут, и в спину ему уже летело его новое прозвище — «Берия».

Было опасение, что излишний шум вызовет ненужный интерес у местного населения. Но деревня спала. Она не обращала внимания на шум пил, стук топоров, а тем более на многоэтажный мат студентов, копающих по периметру здания настоящий ров. Тем более кому-то даже импонировало, что по деревне круглосуточно гуляют дозоры.

Через два часа Женьку иначе как деспотом, диктатором и садистом за глаза не называли. Но как только он показывался вблизи, тон менялся, и использовалось обращение — командир. Женька уже и сам чувствовал, что непривычные к деревенской работе студенты вымотались до невозможности, но продолжал гнать и гнать людей. И их уже не хватало. Той же Вере Семеновне, хочешь, не хочешь — выдели, да и за ветками — отправь. К утру были оставлены только командиры плюс пара дозоров, а всех остальных Женька отправил спать.

Впрочем, не прошло и часа, как пришлось