Эллен схватилась за дерево и чуть согнулась. Все тело ломило от напряжения, она еле сдерживала зверя, который рвался вперед, видя аппетитный кусок мяса.

– Уйдите, прошу вас, я могу…

– Можешь, что? Убить меня?

Георгий Маркович подошел совсем близко. В его глазах не было страха. Эллен не понимала, почему, ведь она одним вдохом могла лишить его жизни.

– Ты хочешь убить меня? – с вызовом спросил он.

– Нет! Конечно, нет!

– Хочешь взять немного энергии? – Мужчина шагнул ближе.

– Я… нет… то есть да! – заметалась Эллен. – Очень хочу. Я сдерживаюсь из последних сил, и вы все усложняете. Уйдите, пожалуйста!

– Если ты хочешь забрать мою энергию, почему сдерживаешься? – не унимался Георгий Маркович.

– Зачем вы мучаете меня?! – заорала Эллен. Она рухнула на колени, закрыла лицо ладошками и разрыдалась.

– Эллен, родная моя, я не хочу мучить тебя. Хочу, чтобы ты услышала себя. Скажи, почему ты сдерживаешься? – Георгий Маркович присел рядом.

Эллен сотрясалась от безудержного плача. Она чувствовала желанный поток энергии в полуметре, но держалась изо всех сил. Держалась, потому что…

– Потому что я не хочу причинить вам вред, – сквозь всхлипы сказала она. – Не хочу, чтобы вам стало плохо.

– Ты слышишь это? Слышишь, что ты сказала? Ты не хочешь. Ты хозяйка своим желаниям, а не поглощение. Просто прикажи ему отступить. Выключи его! Сосредоточься на том, чего хочешь ты. Не оно!

Эллен посмотрела на Георгия Марковича. В его словах было столько уверенности! Он сидел так близко, зная, что, возможно, находится в шаге или в секунде от смерти, но он верил ей! Доверял ей свою жизнь!

Мужчина протянул к ней руку, но Эллен отшатнулась. Она боялась, что как только их энергии сольются, то соблазн станет непреодолимым.

Эллен смотрела сквозь слезы на Георгия Марковича и понимала, что никакая энергия на свете не может быть важнее его жизни. Как только она осознала это, сковывающие тело цепи начали слабеть. Звено за звеном рушилось, и Эллен становилась свободнее.

«Я хозяйка своим желаниям», – мысленно повторяла она, не отрывая взгляда от Георгия Марковича. Она будто впервые его увидела и по-настоящему разглядела: мягкие черты лица; блекло-голубые глаза, полные заботы; темные, слегка завивающиеся волосы с легкой сединой; глубокие морщинки на измученном лице и родинку на левой щеке… такую же, как у нее.

Она стерла слезы, посунулась ближе к мужчине. Их колени соприкоснулись, и энергия полилась по телу. Такая родная. Такая успокаивающая. Эллен больше не чувствовала желания наполниться мощью. Она была свободна от поглощения.

Повинуясь желанию, она обняла отца. От неожиданности тот вдохнул и замер, а Эллен еще крепче сцепила объятия. Почувствовала себя двухмесячной малышкой, которой так важно знать, что папа рядом, что он защитит ее и поможет.

Георгий Маркович неуверенно укрыл дочь руками.

– Спасибо, папа, – шепнула Эллен.

Она знала, что не станет так называть его в дальнейшем, но хотела, чтобы он понял – она приняла тот факт, что он ее родной отец.

Георгий Маркович крепче обнял ее. Эллен наконец расслабилась и почувствовала усыпляющую слабость.

Устала.

– Хочу спать, – еле-еле пролепетала она.

Сознание ускользало, но ей не было страшно. Она в надежных руках.

Эллен парила в невесомости, ощущая, как крепко держит ее отец. Она хотела сказать, чтобы он опустил ее, что она не маленькая девочка и может дойти сама, но не было сил произнести хоть слово.

Постепенно к лесному шелесту, насвистыванию птиц и учащенному дыханию Георгия Марковича присоединился гул голосов.

Родственная связь прекратила действие, когда Эллен оказалась в руках Максима. Она устало прильнула к широкой груди.

Вскоре крепыш положил ее на кровать.

В комнате кто-то остался, присел рядом. Эллен не смогла разомкнуть веки, чтобы посмотреть, кто это.

На какое-то время она отключилась. А когда открыла глаза, то увидела Диму.

– Привет, – тихо сказал он. В его взгляде отразилась печаль.

Эллен насторожилась, поэтому собрала все силы и приподнялась.

– Что случилось? – спросила она, словно не своими губами.

Дима нахмурился.

– Ты опять ничего не помнишь?

Но Эллен помнила. А лучше бы забыла!

– Как они? Ты? – Она потянулась к Диминой руке. Он крепко сцепил их пальцы.

– Нормально, приходят в себя, – уклончиво ответил он.

Эллен зажмурилась. Слабость постепенно отступала, чувство вины стремительно разрасталось.

– Не думай об этом, все образуется.

– А как Саша?

Странно, что он еще не примчался. Это было не похоже на него. Неужели все еще без сознания? Или в этот раз он разозлился-таки на нее за несдержанность?

– Эм… ну он… там порез на лопатке, док его штопает. Но ничего страшного, – торопливо добавил Дима, увидев нарастающий ужас на лице Эллен.

«Я – монстр! Даже родного брата чуть не убила».

Дверь в комнату открылась. Эллен обернулась.

– Саш, – с облегчением выдохнула она.

– Ты как? – зайдя в комнату, спросил брат.

– Я?! Ты как?

Алекс повернулся боком, кивнул за спину. В районе лопаток из-под белой майки выглядывали бинты.

– Подлатали немного, – с улыбкой ответил он и, бросив на притихшего Диму мимолетный взгляд, добавил: – Я зайду позже.

– Нет, нет, – запротестовала Эллен и поддалась вперед, вырвав руку из Диминой ладони. – Не уходи. Пожалуйста. Иначе я скончаюсь от чувства вины.

– Эллен, ты знаешь, что это не совсем твоя вина. – Он подошел и присел на край кровати. По другую сторону заерзал Дима. – Не надо себя винить. Все понимают, что такое самообладание в фазовый период, а еще и поглощение… ты не виновата.

– Не совсем. Ты сказал «не совсем твоя вина». Вот в чем суть!

– Эллен, – Дима привстал с кровати, – я пойду.

– Нет! – она схватила его за руку и дернула обратно. – Пожалуйста, останься. И ты, – взглянула на брата и тоже взяла его за руку. – Перестаньте мучать меня. Я вас умоляю. Я так больше не могу.

– Не надо… – с мольбой попросил Дима.

– Нет, хватит с меня!

Эллен опустила голову и зажмурилась, чтобы не расплакаться. Она мертвой хваткой держала руки парней, не желая отпускать ни одного из них. Они нужны ей. Оба!

– Я так устала от вашей ненависти.