— Я постараюсь приехать позже. Вы с Марком как раз закончите фотосессию, и мы сможем немного отдохнуть вдвоем.

— А Миранда?

— Если выставка пройдет успешно, она согласится на любые мои условия.

Бетси сбросила цветастую блузку, накинутую поверх купальника, который открывал значительно больше, чем скрывал. Под дразнящим взглядом Марка она сняла с одного из шезлонгов надувной матрац, разложила его на плитах, села и начала втирать в плечи и руки масло для загара. Она намеренно растягивала процесс, чувствуя на себе его неотрывный взгляд и сдерживая взволнованный трепет.

Бетси натерла маслом открытые участки груди и плоский живот, угадывая по напряженному молчанию, что у фотографа перехватило дыхание. Потом налила масла в ладонь и провела рукой по стройным бедрам и длинным ногам до самых кончиков пальцев. Затем посмотрела на замершего Марка и протянула ему бутылку с солнцезащитным средством.

— Марк, ты как-то сказал, что я могу попросить тебя о чем угодно. Не откажись от маленькой услуги, — пропела она сладкоголосой сиреной, нечеловеческим усилием заставляя голос звучать ровно. — Пожалуйста, намажь мне спину.

Колебание Картера было почти осязаемым. Конечно, он не относился к разряду робких парней, которые не решаются взять вспотевшей от волнения ладонью объект обожания за руку. Но вокруг сновали ассистенты и туристы. Правда, многие отдыхающие, устав от утреннего приема солнечных ванн, уже отправились в ресторан на завтрак. Однако вокруг бродило как минимум с десяток праздных бездельников, которые могли стать свидетелями эротического шоу, не анонсированного ни в одной турпрограмме.

Наконец Марк взял бутылку с солнцезащитным средством и опустился на колени перед Бетси. Она перевернулась на живот и закрыла глаза.

Сейчас ей не хотелось думать ни о Крисе, ни о Миранде, ни о ком бы то ни было другом. Ее тянуло к Картеру с первой минуты знакомства.

Наконец-то они оказались вдали от Большого Яблока, вдали от шума и пыли огромного мегаполиса. Здесь, на тропическом острове, желание предаться первородному греху и отдаться дикой, ничем не сдерживаемой страсти лишь возросло.

Пусть Крис занимается своей выставкой. Кокетничает с новой редакторшей и тиранит Хелен. Бедняжка лишь спасибо скажет ему за то, что он обратил на нее внимание. Даже если Крис всего лишь попросит ее спуститься в кафетерий за круассанами. Они оба такие обжоры! Только и думают, чем бы набить живот. Поразительно, каким образом Хелен удается сохранять стройную фигуру.

Тем временем пальцы Марка нежными круговыми движениями массировали ее кожу, и Бетси с томным вздохом закрыла глаза.

Его руки скользили то плавно, то сильно и уверенно от шеи к плечам и вдоль позвоночника. Каждая ее клеточка чувствовала приятное тепло, и восхитительная истома разливалась по ее телу. Это была слабость новорожденного и бессилие умирающего.

— Бетси, ты сегодня невероятно спокойна. Наверное, разлука с Крисом пошла тебе на пользу. Прошло всего три дня, как вы расстались, а ты уже никуда не торопишься и не срываешься на визажистов из-за каждого неровного штриха. — Голос Марка звучал немного странно. Словно признанный ловелас и Казанова современности стеснялся и чувствовал сковывавшую его робость в присутствии Бетси.

Последнее обстоятельство, кстати, не только тешило ее самолюбие, но и будоражило кровь.

Бетси обожала чувствовать свое превосходство над мужчинами. То самое превосходство неотразимой, уверенной в себе и своей красоте женщины, которое, к сожалению, незнакомо многим. Женщины сами не знают, в каком удовольствии отказывают себе, надевая бесформенные свитера и юбки до пят.

Когда даже спиной ощущаешь на себе восторженный взгляд мужчины, это наполняет тебя энергией и силами для дальнейшего совершенствования.

— Я излечилась… Благодаря тебе, Марк, — проворковала Бетси.

— Удивительно. — Его рука коснулась узла на ее лифчике. Марк осторожно потянул за шнурок и смахнул бретельки с худых плеч. Теперь его руки в чувственной бесстыдной ласке беспрепятственно скользили по ее спине. — И насколько же ты излечилась?

Бетси медленно повернулась. Легла на спину, глядя вверх, на него. Ее рука потянулась и дотронулась до его загорелого лица. За три съемочных дня Марк стал похож на настоящего островитянина. Широкий светлые брюки и пестрая рубашка, расстегнутая до середины груди, лишь дополняли образ страстного гавайца.

— Полностью, — прошептала Бетси, заглянув прямо ему в глаза.

Марк прошептал ее имя, почти выдохнул его. Потом нагнулся и завладел ее губами. Игриво очертил языком контуры ее рта, потом зубами слегка потянул ее полную нижнюю губу. Он накрыл рукой ее маленькую обнаженную грудь и пальцами стал поглаживать требовательный наливающийся сосок, пока Бетси не застонала от наслаждения.

Внезапно ласка его языка переросла в яростную, почти жестокую атаку, словно звук ее голоса оборвал последнюю сковывавшую его цепь, и она ответила ему страстно, самозабвенно, безрассудно, зная и помня лишь его разгоряченное тело.

Потом Марк провел губами по ее шее и коснулся налившейся и отяжелевшей от сладостного предвкушения груди. Бетси ощутила нежную игру его языка с ее упругой плотью и шумно вздохнула. Тотчас его ласка стала настойчивой, дарующей острое чувство наслаждения и муки.

Бетси призывно изогнулась и, приподнявшись, прижалась к его бедрам. Руки Марка скользнули по ее телу и единым движением сорвали с нее бикини.

Марк обхватил губами ее рот, а его рука с какой-то неожиданной, опустошающей властностью легла на ее нежное лоно, повторив ладонью его очертания. Во рту у Бетси пересохло; она почти испугалась его сокровенного желания. Крис всегда любил ее нежно, трепетно. Ласкал так, словно опасался причинить боль слишком настойчивыми и резкими движениями.

Но нетерпеливым ласкам горячих рук и губ Марка противостоять было невозможно, и Бетси со вздохом разомкнула ноги, заставив себя не думать о Крисе. Сейчас куда важнее было сосредоточиться на Марке. Возможно, именно в эти мгновения она делает самый большой шаг на пути к всемирной славе и богатству.

Солнце жгло ее закрытые веки, везде был его палящий зной. Но и внутри разгоралось пламя, медленно и беспощадно иссушая ее.

Осторожные движения языка Марка повторяли сладко возбуждающую игру его пальцев; он достиг крошечного источника ее наслаждений, и его рука надолго задержалась там, неторопливо обучая этому новому ощущению. Так, лаская и поддразнивая, он медленно и безжалостно вел ее к некоему пределу, о котором ранее она не могла и помыслить.

Она беспокойно, безумно заметалась, ища сама не ведая чего. И вдруг у нее перехватило дыхание, остановилась мысль. Все ее существо замерло в изумленном восторге от первых острых толчков неизведанного ощущения. Они накатывали волнами, пульсировали, пока наконец не разлились широкой волной экстаза, и она прижалась лицом к его плечу и застонала, уносимая потоком мучительного сладострастия.