– Именно так, – немного устало подтвердил император.

Мне в целом во всем этом что-то не нравилось. Впрочем, говоря откровенно, мне все здесь не нравилось, но по крайней мере для меня это был «ад номер один», а для кесаря, похоже, «ад номер два».

– Ты не права, нежная моя, для меня это дом. Это мой мир.

– И рано или поздно его разрушат, – сделала я крайне оптимистичное заявление.

Кесарь едва заметно улыбнулся.

– Полагаете, я не права? – с хмельной воинственностью поинтересовалась я.

И так как ответа на мой вопрос не последовало, подавшись к императору, зло отчеканила:

– Рано или поздно, хотя, зная вас и меня, скорее рано, чем поздно, мы подчиним Тэнетр, распространив свое влияние на весь Нижний мир. И рано или поздно высшие узнают об этом. Я убеждена, что узнают. Я не зря назвала их тщеславными гоблинами – ведь ваши высшие тщеславны. Тщеславны настолько, что в один прекрасный день, если не уже, озаботятся, к примеру, тем, почему на новой светлой территории нет ни одного храма!

Кесарь продолжал молчать, внимательно глядя на меня. Я же продолжила говорить, раз уж мне предоставили такую возможность:

– И учитывая перспективу, возможно, нам стоит договориться с темными? Их как минимум больше. Я так понимаю – как маги они и многочисленнее и сильнее. И в случае…

– Нет, – холодно прервал меня император.

Ну и ладно.

Сделав глоток вина, продолжила:

– Возможно, в таком случае мы заключим договор с орками? Насколько я поняла из беседы с Тэхарсом, орки достаточно многочисленны и развиты, по крайней мере, у них хватает мозгов на разведение скота и применение собственной магии и…

– Нет, – обрубил и эту идею на корню кесарь.

Я мрачно воззрилась на него, разглядывая хищные черты властного лица, полные тщательно скрываемой ледяной насмешки глаза, слегка искривленные в саркастичной усмешке губы, все еще мокрые пряди волос, редкие капли с которых стекали на широкие плечи властителя Эрадараса и следовали вниз по идеальному, даже для создания его лет, телу. Внезапно поняла, что любуюсь природой. Здесь не было Аршхана, который мог уличить меня в этом, и…

Стоп. А собственно, почему здесь не было Аршхана, в том смысле, что ракардов?

– Все достаточно просто, нежная моя, – все с той же усмешкой глядя на меня, произнес кесарь. – Ты видела гномов?

Я неуверенно кивнула, напряженно пытаясь понять, на что он намекает.

– Орки массивнее, – пояснил император.

– И когда элларов останавливали подобные мелочи? – с откровенной издевкой поинтересовалась я.

Кесарь хотел было ответить, но тут лично мне вспомнился владетель Туманного дворца и, собственно, сыновья лорда Таграна. Араэден, считавший эту мысль, улыбнулся и произнес:

– Если рассматривать в подобном контексте, то да, признаю твою правоту, нежная моя.

Я победно отсалютовала ему бокалом, сделала глоток вина, и почему-то в голову полезли скабрезные мысли, на тему: а было ли у кесаря что-то с орчанками…

– Не смей, – но почему-то скорее иронично, чем угрожающе, потребовал император.

Или с гномками?.. Я представила себе ту самую могучую бородатую девушку с выдающимися объемами и…

– Кари. – Теперь звучало на порядок более сурово.

И как минимум с дриадами у кесаря точно что-то было. А если учесть, что они лесные воительницы, то это самое что-то несомненно происходило в лесу и…

– Нежная моя!

Да-да, конечно, мне не полагается видеть книг с похабными картинками, раздетых гаремов и, собственно, в принципе задумываться о подобном. Идеальный ценный, лично вывезенный из другого мира кадр должен быть безукоризненно и безупречно целомудрен и непорочен.

– Помянем! – провозгласила я и махом допила вино.

– Кого? – холодно поинтересовался кесарь.

Не отвечая на его вопрос, я вручила императору бутылку и целенаправленно поползла с кровати, в стремлении узнать, что с Эллиситорес. Просто мысли о разврате и прочем в конечном итоге привели к напоминанию о событиях сегодняшнего утра и собственно знакомству с этим самым покинутым кесарем гнездом сластолюбия и прочих пошлых излишеств и, соответственно, ко всей ситуации и бегству моей новообретенной «матушки» в слезах. Но боюсь, в данной ситуации цинизм был не ко двору, в смысле, я действительно встревожилась состоянием пресветлой и даже не сразу обратила внимание на то, что меня мягко перехватили за талию и еще мягче уложили на подушки. Просто существенно кружилась голова, потолок с изящной лепниной и серебристыми узорами отличался, мягко говоря, нестабильностью и…

– С моей матерью все хорошо, нежная моя, – произнес устроившийся на боку в несомненно бесстыдной близости кесарь.

– Вы уверены? – переспросила с нескрываемым подозрением.

И подумала, что вторая бутылка вина была определенно лишней. Совершенно определенно. И теперь мысли уносились прочь, словно подхваченные ветром…

– Высшие, – напомнила я, собственно, то, с чего началась эта беседа.

– Действительно полагаешь, что я бог, нежная моя? – с легкой иронией поинтересовался кесарь, легко касаясь моего лица.

– О да, – закрывая глаза и ощущая, что медленно проваливаюсь в обволакивающее облако сонного тумана, прошептала я. – Вы жестокий бог Рассветного мира, губительный, злой, мстительный, лишенный жалости и милосердия. Но, познав ваш собственный мир, мой кесарь, я вынуждена признать, что сильно опасаюсь того, что вы предельно добры и милостивы в сравнении с теми, кто, как я полагаю, собственно, и породил что светлых, что темных.

– Напрасно, – отозвался император.

– Опасаюсь?

– Именно.

Зевнув, повернулась на бок и, уже окончательно проваливаясь в обволакивающий забытьем туман, выдохнула:

– Это следует понимать, как то, что вы превзошли в жестокости даже высших?

Ответа я не услышала, в единый миг перенесясь куда-то во тьму.

И причиной этому был вовсе не сон.

При всем моем желании не замечать столь очевидного, как, к примеру, рельефность испещренного символами подлокотника тускло сияющего серебряного кресла, в котором я оказалась, было бы глупо. Я и не стала, и, гордо вскинув подбородок, посмотрела на того, кто, собственно, тоже совершенно определенно не был сном и, несомненно, являлся причиной моего появления в странном помещении.

Удивительном помещении.

Оглядевшись с нескрываемым интересом, я с удивлением отметила светопроницаемые темно-алые стены в форме смыкающегося в центре над моим креслом рубина и лишь после взглянула на того, по чьей воле я здесь находилась.

Арахандар Властитель Ночи из рода Архаэров, Поглощающих силу, восседал на табуретке, но меня удивило не это. Главный арахнид Тэнетра выглядел моложе, значительно моложе, чем несколько дней назад, когда мы с кесарем имели честь вести переговоры с противодействующей стороной. Моложе, я бы даже сказала – привлекательнее. Немногим шире казались плечи, немногим уже талия и бедра, и существенно, крайне существенно отличался покрой одежды. Насколько я поняла, на темной стороне этого мира в моде была кожа в основном черная, гладко выделанная. В камзолах из черной, с багровыми вставками, кожи во время переговоров пребывали и сам император, и все пятеро его законнорожденных сыновей. И даже Адрас, став нашим союзником, поверх привычной для Эрадараса шелковой рубашки носил кожаный жилет, что несомненно указывало на то, что именно этот материал принц Мрака считает действительно красивым. И потому столь сильно бросилось в глаза то, что Властитель Тэнетра предстал передо мной в тканевом мундире. Черном как ночь, с россыпью серебряной вышивки по окантовке, в странных, сильно зауженных к низу брюках и туфлях с зауженным же носком.