– Сьюзан умерла, и ничто ее уже не вернет, – сказал он.

Я молча ждал, что будет дальше.

– Поэтому я отправляюсь в похоронное бюро, – продолжал он.

– А потом?

– Ничего. Она застрелилась. Мне не станет легче, если я буду знать почему. Да и вообще, чаще всего причина так и остается неизвестной. Даже когда тебе кажется, будто ты ее знаешь.

– Я хочу знать причину, – сказал я.

– Зачем? Сьюзан была моей сестрой, а не твоей.

– Ты не видел, как это произошло.

Джейк молча смотрел на полицейские автомобили напротив. Я заметил машину Терезы Ли, она стояла четвертой слева. Один из «краун виков» без опознавательных знаков чуть дальше в ряду выглядел новее остальных, был более блестящим, черным, с двумя короткими антеннами на багажнике, от которого отражались солнечные лучи. Я решил, что в нем приехали федералы из какого-то агентства с солидным финансированием, имеющие возможность выбирать для себя транспорт и средства связи.

– Я собираюсь сообщить ее семье о том, что произошло, – проговорил Джейк, – мы ее похороним и будем жить дальше. Жизнь – сволочная штука, а в конце мы умираем. Может быть, есть причина, по которой мы не хотим знать, где, как и почему. Лучше не знать. Все равно из этого не выходит ничего хорошего. Только новая боль. И дерьмо тебе в морду.

– Твой выбор, – сказал я.

Он кивнул и больше не стал ничего говорить, только пожал мне руку и зашагал прочь. Я видел, как он вошел на парковку к западу от Девятой, и через четыре минуты маленький зеленый кроссовер «тойота» выехал наружу и покатил на запад, влившись в транспортный поток. Я решил, что он направляется к тоннелю Линкольна и оттуда домой. «Интересно, когда я его снова увижу?» – подумал я. По моим предположениям, он должен был объявиться где-то между тремя днями и неделей.

Я ошибся.

Я все еще стоял на противоположной стороне улицы, напротив четырнадцатого участка, когда дверь открылась и на улицу вышла Тереза Ли с двумя мужчинами в синих костюмах и белых, застегнутых на все пуговицы рубашках. Она выглядела уставшей. Тереза Ли получила вызов в два часа ночи, значит, находилась на ночном дежурстве, должна была смениться около семи, вернуться домой и лечь спать в восемь. Выходило, что она сильно задержалась на работе. Хорошо для ее банковского счета и не слишком для всего остального. Она остановилась на залитом солнцем тротуаре, прищурилась и потянулась и тут увидела меня.

Тереза отреагировала в классическом стиле – схватила типа, стоявшего рядом, за локоть, что-то проговорила и показала в мою сторону. Я находился слишком далеко и не слышал ее слов, но язык тела все мне сказал: «Слушайте, вот он». С большим восклицательным знаком в конце, так резко она взмахнула рукой.

Ее спутники автоматически повернули головы налево, чтобы посмотреть, нет ли машин, и я понял, что они живут в городе. Улицы с нечетными номерами идут с востока на запад, с четными – с запада на восток. Это знание у них в крови. Значит, они местные. Но они привыкли ездить на машинах, а не ходить пешком, поэтому не проверили, не видно ли разносчиков на велосипедах, которые обычно едут против движения. Они просто побежали через дорогу, протискиваясь между машинами, потом разделились и одновременно помчались ко мне слева и справа, из чего я сделал вывод, что они прошли кое-какую военную подготовку и что они спешат. Судя по всему, именно они приехали на «краун вике» с тоненькими антеннами. Я стоял в тени и ждал. Они были в черных ботинках и синих галстуках, и я видел майки, которые просвечивали около шеи – белые под белым. Слева пиджаки оттопыривались сильнее, чем справа; получалось, мне предстояло познакомиться с агентами-правшами, экипированными подплечной кобурой каждый. У меня сложилось впечатление, что им сильно за тридцать, ближе к сорока; иными словами, парни в расцвете лет, не новички, вышедшие порезвиться.

Они увидели, что я не собираюсь никуда уходить, немного притормозили и подошли ко мне быстрым шагом. «ФБР, ближе к копам, чем к полувоенным агентам», – подумал я. Они не стали показывать мне свои удостоверения, решив, что я и сам догадался, кто они такие.

– Нам необходимо с вами поговорить, – сказал тот из них, что находился слева.

– Я понял, – ответил я.

– Как?

– Потому что вы перебежали дорогу, по которой мчались машины, чтобы сюда попасть.

– А вам известно, о чем мы собираемся с вами разговаривать?

– Понятия не имею. Разве что вы хотите предложить мне помощь, чтобы я смог справиться с психологической травмой, которую пережил.

Мой собеседник нетерпеливо поджал губы, как будто собирался отчитать меня за сарказм, но в следующее мгновение криво ухмыльнулся и заявил:

– Вот вам мой совет в качестве помощи: ответьте на несколько вопросов, а потом забудьте, что вы ехали в том поезде.

– В каком поезде?

Он уже открыл рот, чтобы ответить, но удержался, слишком поздно сообразив, что я его дразню, и чувствуя себя неловко из-за собственной глупости.

– Какие вопросы? – поинтересовался я.

– Назовите номер вашего телефона, – сказал он.

– У меня нет номера телефона, – ответил я ему.

– Даже мобильного?

– Особенно мобильного, – заявил я.

– На самом деле?

– Я тот самый парень, – сказал я. – Примите мои поздравления. Вы меня нашли.

– Какой парень?

– Единственный в мире, у которого нет мобильного телефона.

– Вы канадец?

– А зачем мне быть канадцем?

– Детектив сказал нам, что вы говорите по-французски.

– Куча людей говорит по-французски. К тому же в Европе есть целая страна, где этот язык является государственным.

– Вы француз?

– Моя мать была француженкой.

– Когда вы в последний раз были в Канаде?

– Не помню. Наверное, много лет назад.

– Уверены?

– Абсолютно.

– У вас есть в Канаде друзья или коллеги?

– Нет.

Он затих. Тереза Ли все так же стояла на солнце перед дверью четырнадцатого участка и наблюдала за нами.

Другой тип в синем костюме сказал:

– Это было всего лишь самоубийство в поезде. Неприятно, но ничего сверхъестественного. Дерьмо случается. Мы понятно изъясняемся?

– Мы закончили? – спросил я.

– Она вам передала что-нибудь?

– Нет.

– Вы уверены?

– Совершенно. Мы закончили?

– У вас есть какие-то планы? – спросил меня тип в костюме.

– Я уезжаю из города.