– Все получают медали.

– Только не такие. У меня самого есть «Серебряная звезда», которая для Сэнсома равноценна мелкой монетке, но я совершенно точно знаю, что эта медаль не вываливается из коробки с кашей на завтрак. Еще у меня имеется «Пурпурное сердце»[24], а у него, очевидно, нет, потому что он не упомянул о нем в своей книге. Но ни один политик не забудет про рану, полученную во время боевой операции. Никогда и ни за что на свете. Так вот, довольно необычно получить медаль за отвагу без ранения, обычно они ходят рука об руку.

– Может, он наврал насчет медалей?

– Исключено. Прилепить нашивку об участии в боевых действиях на ленточку медали «За службу во Вьетнаме» или что-то вроде этого – да. Но речь идет о серьезных наградах. Так что Сэнсом действительно получил их все, кроме «Пурпурного сердца».

– И что?

– Я думаю, что на самом деле он врет насчет своей военной карьеры, но в обратную сторону. Сэнсом о чем-то умалчивает, а не добавляет красочные детали.

– Зачем?

– Затем, что он участвовал по меньшей мере в четырех секретных миссиях, и до сих пор не может о них говорить. Выходит, они очень-очень секретные, потому что он находится в самой середине предвыборной гонки и ему наверняка отчаянно хочется рассказать о своих заслугах.

– И какие это могли быть миссии?

– Мало ли какие. «Черные» или под прикрытием, причем против кого угодно.

– Тогда, может быть, Сьюзан попросили раздобыть детали этих операций?

– Невозможно. Приказы и отчеты «Дельты» даже близко не попадают в УЧР. Их либо уничтожают, либо отправляют на шестьдесят лет в Форт-Брэгг. Я не хочу сказать ничего плохого о твоей сестре, но ей бы и на миллион миль не удалось к ним подобраться.

– И какая нам от этого польза?

– Позволяет отбросить в сторону военную карьеру Сэнсома. Если он каким-то боком здесь замешан, то в другом качестве.

– В каком?

Я положил вилку, допил кофе и сказал:

– Нам нельзя здесь оставаться. Те парни знают про это кафе и первым делом явятся искать меня сюда.

Я оставил на столе чаевые и направился к кассе. На сей раз официантка осталась довольна – мы провели здесь рекордно короткое время.

Манхэттен является одновременно самым лучшим и самым худшим на земле местом, если на тебя ведется охота. Лучшим – потому что тут полно народа и каждый квадратный ярд забит свидетелями. А худшим – из-за того, что здесь полно народа и приходится присматриваться к каждому, кто попадается на глаза, просто на всякий случай. Это утомительно и ужасно раздражает; в результате через некоторое время вы либо приходите в бешенство, либо теряете бдительность. Поэтому удобства ради мы вернулись на Тридцать пятую и принялись вышагивать по тенистой стороне напротив припаркованных в ряд полицейских машин. Я решил, что это самый безопасный отрезок тротуара во всем городе.

– В каком другом качестве? – снова спросил Джейк.

– Что ты мне говорил про причины самоубийств, которые на твоей памяти произошли в Нью-Джерси?

– Финансовые и сексуальные.

– Сэнсом сколотил свой капитал не в армии.

– Ты думаешь, у него и Сьюзан был роман?

– Это возможно, – ответил я. – Он мог познакомиться с ней на работе. Он из тех, кто постоянно на виду, часто фотографируется, и все такое.

– Он женат.

– Вот именно. Сейчас ведь идет предвыборная кампания.

– Нет, маловероятно. Сьюзан была не такой. Предположим, их ничего не связывало.

– Тогда, может быть, он крутил шашни с кем-то из управления и Сьюзан их видела.

– Все равно не получается.

– У меня тоже, потому что я никак не могу понять, при чем тут какая-то информация, – признался я. – «Информация» – это серьезное слово. Интрижка же ограничивается ответом «да – нет».

– Предположим, Сьюзан работала вместе с Сэнсомом, а не против него. И Сэнсом хотел вытащить на свет чье-то грязное белье.

– В таком случае почему Сьюзан приехала в Нью-Йорк? Логичнее выглядел бы Вашингтон или Северная Каролина.

– Понятия не имею, – ответил Джейк.

– И с какой такой радости Сэнсом вообще стал бы о чем-то просить Сьюзан? У него имеется сотня гораздо более солидных источников информации, чем простая секретарша из УЧР, с которой он к тому же незнаком.

– Ну и какая тут связь?

– Может, у него был роман давным-давно, когда он еще служил в армии.

– Он тогда еще не был женат.

– Но правила существовали. Возможно, он трахал свою подчиненную и теперь, когда стал политиком, та старая история может иметь громкий резонанс.

– А такое случалось?

– Постоянно, – ответил я.

– И с тобой?

– Столько раз, сколько удавалось. Причем в обе стороны. Иногда я оказывался подчиненным.

– И у тебя были неприятности.

– Тогда – нет, но сейчас возникли бы вопросы, если бы я выставил свою кандидатуру на выборах.

– Так ты думаешь, что про Сэнсома ходили какие-то слухи и Сьюзан попросили их подтвердить?

– Она не могла ничего узнать про его поведение, такие вещи хранятся в других местах. Но возможность выяснить, что человек А и человек Б служили одновременно в одном и том же месте, у нее была. Именно этим занимается управление, в котором она работала.

– В таком случае, может быть, Лиля Хос служила вместе с ним в армии и кто-то пытается связать их имена, чтобы раздуть сочный скандал?

– Не знаю, но звучит неплохо, – ответил я. – А еще у меня имеется местный крутой парень, который отчаянно боится идти в полицию, целая куча страшных угроз и история про какую-то стаю варваров, готовых сорваться с поводка. Политика – это грязный бизнес, но неужели настолько?

Джейк не нашел, что мне сказать.

– И мы не знаем, где Питер.

– Не беспокойся за Питера, он уже взрослый мальчик. Играет в Национальной футбольной лиге, защитник, триста фунтов мышц. Он в состоянии о себе позаботиться. Запомни его имя: Питер Молина. Когда-нибудь ты прочитаешь про него в газете.

– Надеюсь, не в ближайшее время.

– Расслабься.

– Итак, что ты собираешься делать дальше? – спросил я.

Джейк пожал плечами и принялся вышагивать по тротуару – молчаливый человек, загнанный в угол сложными эмоциями. Он остановился и прислонился к стене ровно напротив двери в четырнадцатый участок, расположенный на другой стороне улицы, потом окинул взглядом припаркованные машины, справа налево, «импала» и «краун вики», с опознавательными знаками и без, и необычные маленькие тележки на колесах.