– Я передумал, – Скрипач посмотрел на Хутуева в зеркало заднего вида. – Есть одна квартирка, поживешь пока там. Я думаю, через пару недель ты понадобишься. А пока никому не звони, сиди тихо и жди.

– Что я должен буду делать? – осторожно поинтересовался чеченец.

– Ну, к примеру, повторить попытку убрать Саламбека.

– Куда теперь от тебя денешься? – чеченец поерзал. – Тем более, пока он жив, мне ничего не остается, как прятаться.

* * *

По небу неслись тяжелые, свинцовые облака. Казалось, они пытаются зацепиться своими рваными краями за верхушки деревьев. Иногда из-за облаков выглядывало яркое солнце. Идти, несмотря на побои и связанные впереди руки, было легко. Однако Дрон делал вид, что от удара по голове ему плохо и он чуть ли не теряет сознание. Налетал на деревья, спотыкался. Хотя на самом деле ничего, как назло, не болело.

«Нормальный человек как минимум сотрясение мозга бы получил, – безрадостно думал он. – А тут хоть бы хны. Очухался, и все в порядке. Служба в армии невосприимчивым к травмам сделала».

Между тем бандиты, не отвлекаясь, быстро уводили его на север. Давно прошли рядом с местом высадки. Постепенный спуск и редколесье позволяли двигаться с приличной скоростью. Миновали небольшую речку. Попавшая в обувь вода громко хлюпала. Снова начался подъем. Сделали короткую остановку. Дрон воспользовался передышкой, чтобы слить из ботинок воду. Руки ему не развязали. Он просто лег на спину и упер каблуки в ствол дерева, сразу ощутив на икрах тонкие, горячие струйки. Вновь двинулись в путь. Далекий гул навел на мысль о вертолете. Майор прислушался. «Может, меня уже хватились и ищут?» – мелькнула мысль. Он стал украдкой поглядывать по сторонам. Бандиты шли молча, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами, из которых Дрон понял, что они должны встретиться с остальной частью банды. До этого момента нужно было убежать. В том, что побег удастся, майор не сомневался. Иначе нельзя. Зачем тогда пытаться бежать, если не надеешься на удачу?

Вскоре звук повторился. Дрон наконец понял. Это не вертолет, а машина. Действительно, впереди должна была быть дорога, ведущая в Чечню. Они пролетали над ней. Из Новолакского через Ножай-Юрт можно за час с небольшим доехать до Курчалоя, родового села Вахида и Шамана. Группа нередко работала в тех краях, и они были хорошо знакомы Дрону.

«Почти родные места, – безрадостно подумал Василий и заметил справа от себя, за густым кустарником, овраг. – Пора!»

Развернувшись, майор выпрямил указательные пальцы и ударил ими по глазам идущего сзади бандита в безрукавке. Тот усугубил действие удара, налетев по инерции на пальцы. Василий почувствовал, как ногтями ободрал бедолаге глазные яблоки. Раздался звук, словно кто-то чавкнул. Если бы руки были не связаны, можно было легко завладеть оружием. Бандит выронил автомат, всхлипнул, упал на задницу, схватился за лицо и взвыл. Леденящий душу нечеловеческий крик оказал эффект, сравнимый с шумовой гранатой. Шедший следом молодой чеченец смотрел себе под ноги и поэтому не видел, что послужило столь странному поведению дружка. Юнцу, по-видимому, показалось, что пленник просто обернулся к тому и его взгляд произвел такой эффект. Шагнув парню навстречу, Дрон подтянул колено к животу и наступил на свисающий ремень автомата, который тот держал в опущенной вдоль туловища руке. Оружие вылетело из рук бандита. Двинув боевику лбом в переносицу, Василий тут же опрокинул ударом ноги в челюсть шедшего впереди и развернувшегося на шум здоровяка. Полетев спиной вперед, тот сбил с ног своего дружка. Не теряя времени даром, Дрон бросился к оврагу. Ветви больно хлестали по лицу. Подгоняемый воем ослепленного бандита, он в несколько прыжков, словно спринтер перед финишем, преодолел расстояние, отделявшее его от обрыва, и скользнул в него. Кубарем скатился на каменистое дно, вскочил и кинулся прочь. Вой прекратился. Раздалось несколько запоздалых выстрелов. На одном дыхании Дрон пролетел около ста метров. Стенки оврага расступились, образуя ложбину. Под ногами зачавкала грязь. Майор снова вбежал по склону наверх и оглянулся. Бандитов видно не было. Окрыленный успехом, уже уверенный в том, что ему удалось оторваться, Дрон вновь посмотрел вперед и в этот же момент почувствовал, что зацепился ногой за лежавшее поперек пути небольшое деревце. Пролетев несколько метров, упал, едва успев выставить вперед руки. Отбив локти и колени, встал. Нужно было срочно освободиться от пут. Сильно хромая и тяжело дыша, Василий ухватился зубами за узел, продолжая идти. Однако опухшие губы болели. Он понял, что на ходу не справится с веревкой, и вновь побежал.

Сзади послышался звук шагов и хруст веток.

– Стой, собака! – выкрикнул кто-то.

Не оборачиваясь, Дрон рванул из последних сил. У майора было преимущество. Он тренирован, а потому оторвался на приличное расстояние. Что руки? Они практически не мешают бежать. Их заставляли бегать в наручниках. Вот навыки и пригодились.

Василий упал во второй раз. Нога попала на камень, покрытый подгнившей прошлогодней листвой, и подошва армейского ботинка пролетела по его поверхности, как по ледяной глыбе. Из глаз от удара о землю посыпались искры. Что-то хрустнуло. Встав на четвереньки, Дрон в таком положении пробежал еще несколько метров, опираясь при этом на связанные руки, а когда попытался подняться, на него вдруг кто-то навалился. Удар по затылку заставил Дрона уткнуться лицом в молодую траву. Захрипев от бессилия и злости, майор из последних сил перевернулся на спину и свалил оседлавшего его боевика. Это оказался бородач, которого Василий принял за главного. В руке чеченца был пистолет. Чтобы было легче бежать, он оставил автомат. Неожиданно Василия осенила мысль. Пусть руки связаны, но он сможет управиться со «стечкиным»! Издав животный рык, Дрон притянул к себе перекошенное лицо бандита, схватил его ухо зубами и принялся рвать, одновременно пытаясь отобрать пистолет.

Бандит кричал так, словно с него живого сдирали кожу или пытали раскаленным железом. Василий ощутил металлический привкус горячей крови, которая попадала в рот, текла по подбородку и шее. Хрящи несчастного хрустели.

Неожиданно воздух застрял в легких, а под ребра словно влетели несколько длинных игл. Отпустив ухо потерявшего от боли рассудок бандита, Василий охнул от удара чем-то тяжелым в лоб и лишился сознания.

Сначала ему казалось, что он превратился в какое-то облако, которое медленно и мучительно приобретало разные формы. Василий некоторое время плавал в этих ощущениях, затем в этот странный мир ворвался заунывный, протяжный звук. Потом он стал чувствовать налитые болью ноги и руки и вибрацию. И, наконец, увидел мутные очертания подошвы армейского ботинка.

Первая пришедшая на ум мысль была ужасной. Он отчего-то подумал, что это его нога, таким образом вывернутая. Невыносимая боль во всем теле вызывала страдания при вдохе. Рот был полон песка и крови. Лицо казалось чужим и раздутым. Он попытался пошевелиться, но по суставам вывернутых назад рук словно пропустили разряд электрического тока.

Сверху начало что-то давить. Донесся чей-то голос.

Замерев, он стал размышлять. Думалось с трудом. Он понимал, что с ним произошло нечто страшное, из ряда вон выходящее, но не мог вспомнить, что именно. Из глубин сознания выплывал образ генерала Родимова, стоящего перед строем, потом стального цвета борт самолета, уходящая вверх вертушка…