— Ты не должна была его пускать, — заявила та и неуверенно продолжила, — я уезжаю. Мне нужно вернуться домой.

Ундина вопросительно взглянула на своего приятеля.

— Кого? О чем ты говоришь?

— Мотылька. Твоего приятеля, Джеймса Мать-его-растак.

— Я… Ты должна была присматривать за всем этим! За всеми этими людьми! А теперь мне придется разбираться со всем этим бардаком! — Ундина обвела рукой веселящийся народ, который уже выходил из-под контроля.

— Бардак — это то, что ты для начала пригласила этого придурка.

Ундина попыталась взять ее за плечо, но Моргана сбросила руку.

— Я его пригласила? Моргана, я ничего не могла сделать. Ты сама была в «О'Брайенс». Ты видела, как все это вышло.

Моргана ее не слушала.

— Спасибо, Ундина. Нет, правда спасибо. Сначала мой брат и эта шлюшка с лицом цвета вареной колбасы, а теперь еще ты.

— О чем ты говоришь?

Внезапно переполненную гостиную осветили вспышки голубых огней снаружи.

— О черт! — воскликнула Ундина. — Это полиция!

Моргана, казалось, ее не слышала.

— Не беспокойся. Я сама доберусь до дома.

Она повернулась и кивнула Никсу, который пристально смотрел на нее своими черными глазами.

— Так что можешь снова пудрить мозги этому неудачнику. Хотя «неудачник» — это небольшое преувеличение. Если сказать точнее, он полное ничтожество. Ведь именно это означает твое смехотворное имя? Никс — «ничто»? Ноль?

Никс по-прежнему молча смотрел на нее. Его напряженный взгляд пугал, но Моргана отмахнулась от него и снова повернулась к Ундине.

— Ты именно этого хотела, так? Хотела кем-нибудь манипулировать? Или, может, эта роль предназначена для Нив? Мне нравится, как ты подсунула ее под моего братца, сучка. Настоящий класс. Только вот, — Моргана улыбнулась и прищурилась, — это же такая мелочь, небольшое дружеское предательство…

— Нет, Моргана… ты ошибаешься…

Но Моргана уже повернулась, чтобы уйти. Ундина пыталась догнать ее, но девушка уже растворилась в толпе. Когда Ундина вернулась на кухню, Никс стоял на прежнем месте, и вид у него был угрюмый.

— Как он выглядит?

— Кто?

— Этот Казанова, Мотылек. Во что он был одет?

Ундина дотронулась до лба. Ее всю трясло.

— Высокий. Темные вьющиеся волосы. Одет во все черное. У него массивное серебряное кольцо. — Она вскинула правую руку. — И усы, знаешь, такие, как у Фу Манчу,[30]или что-то вроде.

Никс повернулся. В глазах его блеснуло любопытство.

— Я найду его.

* * *

Никс не знал наверняка, давно ли бродит по дому Ундины. Казалось, он только что отошел от нее, и в то же время с тех пор миновали часы. В какой-то момент он остановился и спросил себя: что он вообще тут делает и кого ищет? В памяти всплыло имя: Мотылек. Никс закрыл глаза и тряхнул головой, пытаясь прочистить мозги. Хорошо, что он не стал принимать «пыльцу». В этой ночи было нечто такое, отчего он и так ловил кайф… и, судя по всему, не он один.

Особенно Нив и К. А., подумалось ему с досадой. Эту парочку он еще раньше заметил на диване: дразнить друг друга они уже перестали и теперь вместо этого пытались слиться ртами. К. А. приподнял платье Нив, и теперь его рука покоилась на гладкой голой коже ее бедра. Можно было разглядеть изгиб девичьей попки и кусочек кружев от нижнего белья. При виде этого Никс ощутил прилив какого-то чувства — похоти? ревности? — но не только из-за Нив. До сих пор они всегда были втроем; теперь же, как понимал Никс, союз этих двоих в третьем участнике не нуждается.

«Мотылек»! Никс фыркнул. И Моргана еще полагала, что это у Никса глупое имя!

К Мотыльку у Никса имелось несколько вопросов. И хотя юноша был более чем уверен, что ответы придутся ему не по вкусу, он все еще намеревался непременно найти торговца. Отыскать его в головокружительной бесовщине первой и последней, как полагал Никс, вечеринки Ундины было не так-то просто. Сначала он долго продирался через скопление танцующих в гостиной, потом чуть не увяз в дышащей хмельной влагой толпе вокруг одной из бездонных бочек с пивом. Никс уже было выхватил взглядом темноволосую голову Морганы, мелькнувшую возле выхода, и направился к ней, как вдруг боковым зрением уловил знакомый яркий свет.

Никс чуть не выронил свое пиво. Сквозь толпу протискивался объятый пламенем Джейкоб Клоуз — он искал кого-то, и свет вокруг него горел ярче, чем когда бы то ни было. На мгновение Никс впал в замешательство. Кого еще искать здесь Джейкобу, если не его? Бьющий в глаза свет мешал ему мыслить здраво.

Хмуря тяжелый лоб, Джейкоб обшаривал глазами толпу. Никс проследил за его взглядом и в самом темном углу заметил Тима Бликера. А на коленях у него — Никс сморгнул, не веря глазам своим, — сидела Нив Клоуз. Она раскачивалась, выгнув спину, и чем-то напоминала молодое деревце на ветру — трудно было сказать, удобно ли ей так сидеть или она просто напилась до полного беспамятства. Вероятно, и то и другое, решил Никс. Руки она сцепила у Блика на шее — наверное, чтобы не упасть, — а торговец дурью уткнулся лицом в ее грудь. Но как, черт подери, она оказалась у него на коленях, вот в чем вопрос? И куда подевался К. А.? Никс поймал мутный взгляд Нив и сообразил, что она уже опробовала Бликов товар.

Рука Бликера поползла вверх по узкому девичьему бедру. Вот ведь урод — Блику за двадцатник, а Нив едва шестнадцать! Что делать, Никс не знал. Может, найти К. А.? Предпринять что-нибудь самому? Джейкоб уже пробирался к дочери. Толпа, казалось, расступается перед ним — почти все в Портленде знали этого человека. Позади Джейкоба проталкивались, стараясь не отстать, Финн и Эвелин. Девушка показывала дорогу — наверное, она заметила Нив на вечеринке и позвонила Джейкобу. Ведь Эви с давних пор считалась чуть ли не нянькой Нив и не единожды говорила, что Джейкоб для нее практически как отец.

Никс снова посмотрел на хрупкую блондинку — она казалась такой юной и беззащитной, такой беспечной перед бурей, что собиралась над ее головой. Никс вспомнил девушку-цветочницу, свою мать, всех женщин, которых ему не удалось защитить. Ему вдруг стало трудно дышать, и Никс ощупал карман, успокаивая себя мыслью о том, что знакомый пакетик по-прежнему на месте.

Он направился в их сторону, но вдруг почувствовал руку на своем плече.

— Постой-ка, сынок, — раздался позади него тихий, но ясный голос. — Есть разговор.

Никс даже не повернул головы — голос был слишком знакомым.

— Да? И о чем же?