– Но ведь в самом начале вашего приключения, когда вы вошли в конюшню в первый раз, жеребец был там? – спросил он у Корнглоу.

– Конечно, ваше превосходительство! – с жаром воскликнул конюх. – Жеребец был привязан в стойле. А ночью он таинственным образом исчез. Утром, когда я вошел в стойло, я увидел только серого осла… Послушайте, Ваша милость, может, еще не поздно начать все сначала? Вы дадите мне другого волшебного коня, и я…

– Легко сказать – другого коня! – проворчал Аззи. – Волшебного коня не так-то просто достать, милейший. Если б вы знали, каких трудов мне стоило добыть того, которого вы упустили, возможно, вы не были бы столь беспечны и бережнее относились бы к казенному имуществу.

– Ну, ладно, если волшебного коня и правда так трудно достать, то нельзя ли заменить его чем-то другим или даже просто обойтись без него? – жалобно произнес Корнглоу. – Неужели мне пропадать из-за какого-то коня?

– Ну, хорошо, я постараюсь что-нибудь для вас придумать, – сказал Аззи, смягчившись.

– О, ваша милость!.. Уж в этот раз я вас не подведу, вот увидите! Ах, да, у меня к вам еще одна просьба…

– Какая?

– Мне бы хотелось кое-что изменить в условиях нашего с вами соглашения. А точнее – в своем заветном желании.

Аззи недоуменно поглядел на Корнглоу:

– Что вы сказали?

– Я говорю, мне бы хотелось изменить свое заветное желание.

– Как так?

– Ну, вы помните, в качестве награды за участие в вашем деле я просил у вас руки сеньериты Крессильды. Так вот, я раздумал на ней жениться. У нас не получится крепкой семьи. Она – благородная госпожа, а я человек незнатный. Она затаит на меня обиду: мол, муж-то мне неровня, он и воспитан не так, ни ступить, ни сказать по-ученому не может. Не станет госпожа Крессильда жить со мною. Но я встретил отличную девушку, которая мне очень нравится. Звать ее Леонора. Я хочу, чтобы она стала моей подругой.

– Не говорите глупостей, – сказал Аззи, – у нас уже записано, что сеньерита Крессильда назначена вам в супруги.

– Но ведь сеньерита Крессильда замужем!

– Однако, когда вы с таким пылом просили у меня ее руки, вас это обстоятельство ничуть не смущало, – заметил Аззи. – Да и, в конце концов, какое это имеет значение? Ведь я обещал вам, что берусь устроить ваш брак с госпожой Крессильдой.

– Ну да! – воскликнул Корнглоу. – Вам легко говорить! Но подумайте сами – мне ведь придется жить в одном мире с ее бывшим мужем, ведь так? Если я наставлю ему рога, это будет страшным оскорблением. Он отправится на край света, чтобы отомстить своему обидчику. А вы… вы ведь вряд ли сможете быть все время рядом со мной, чтобы оберегать меня от шпаги благородного господина.

– Да, конечно, – ответил Аззи, – я не смогу все время находиться при вас, оберегая вас от всевозможных бед и несчастий. Но, в конце концов, вы знали, на что идете, когда согласились участвовать в моей пьесе. Вы сделали свой выбор совершенно сознательно. Крессильда предназначена вам.

– Однако, насколько я помню, в нашем договоре ничего не сказано о том, что я не могу отказаться от нее в пользу другой женщины. А я вообще люблю женщин и легко влюбляюсь. Таким уж меня создала природа. Не кажется ли вам, сударь, что идти против природы – значит поступать весьма неразумно?

– Ну, хорошо, – смягчился Аззи, – я посмотрю, могу ли я что-нибудь для вас сделать, и вскоре сообщу вам свое решение.

С этими словами Аззи растаял в воздухе. Корнглоу, уже успевший освоиться с подобными чудесами, оглянулся по сторонам, зевнул и прилег отдохнуть прямо на земле. Ему очень хотелось спать: ведь ночь, проведенная с Леонорой, и заключение в темнице отняли у него много сил. К тому же делать пока все равно было нечего.

Но выспаться как следует ему не удалось: не прошло и часа, как Аззи вернулся, ведя в поводу белого скакуна. Даже человек, совершенно не разбирающийся в лошадях, сразу признал бы в этом благородном создании волшебного коня – настолько красив был этот конь. Корнглоу же был опытным конюхом и сразу оценил достоинства белого жеребца.

Разыскав Леонору, Аззи с первого взгляда распознал в ней сверхъестественное существо. Леонора была эльфом-переростком и довольно ловко выдавала себя за простую смертную.

– Эльфы такие злые, – пожаловалась Леонора Аззи. – Они дразнят меня, потому что я почти на целую голову выше самого высокого из их мужчин. Никто из них не хочет на мне жениться. Поэтому я решила покинуть эльфов и уйти к людям. Ведь если бы я осталась с эльфами, мне пришлось бы коротать весь свой долгий век в одиночестве. А смертным я нравлюсь. Мужчины называют меня очаровательной крошкой и сходят из-за меня с ума. Я даже думаю выйти замуж за кого-нибудь из смертных. Конечно, здесь есть одно неудобство: ведь эльфы живут гораздо дольше людей, и я обязательно переживу своего мужа. Зато, пока я буду жить с ним, я доставлю ему много приятных минут. И еще очень долго я останусь все такой же молодой и привлекательной, как сейчас.

Тут послышался стук лошадиных копыт. Это подъехал Корнглоу на волшебном коне.

Девица-эльф покраснела и смущенно умолкла. Она отошла в сторону, теребя руками свой передник, как это делают простые молочницы. Да и кто бы не почувствовал себя немного не в своей тарелке, когда могущественные силы Зла вмешиваются в его судьбу?

– Мой господин, – сказала Леонора Аззи, когда Корнглоу спешился, подошел к ней и взял ее за руку, – я понимаю, что в ваши планы не входило заботиться о судьбе никому не известной девицы-эльфа, которую никто не берет замуж из-за ее высокого роста. И все же я очень признательна вам за то, что вы для меня сделали – ведь благодаря вам я обрела счастье. Скажите, куда теперь должен отправиться мой муж и что ему предстоит сделать?

– Он должен скакать прямо в Венецию, нигде не задерживаясь по дороге. Там для вас обоих найдется дело. Боюсь только, что вам придется немного поскучать в пути – вряд ли у меня будет достаточно времени, чтобы придумать для вас несколько приятных приключений, разнообразящих дорожные впечатления. А я знаю, что смертные весьма неравнодушны к подобным вещам.

– О, сударь, вы слишком добры, – улыбнулась Леонора. – Будьте покойны, мы в точности выполним ваше приказание и тотчас же отправимся в Венецию. А я уж прослежу, чтобы никто и ничто не отвлекал Мортона по дороге.

И волшебный конь унес влюбленную парочку по кратчайшей дороге, ведущей в Венецию.

Аззи долго глядел им вслед, качая головой. Похоже, все его актеры вели себя на сцене совсем не так, как он от них ожидал. Вот к чему приводит либеральный подход режиссера к постановке пьесы, подумал Аззи. Пожалуй, ему все-таки следовало бы предварительно написать для каждого его роль.

Сеньерита Крессильда сидела одна в своих покоях в замке. Устроившись у окна, она прилежно трудилась над вышиваньем, делая мелкие аккуратные стежки. Гобелен, который она вышивала шелками нежнейших цветов, должен был изображать суд Париса. Ресницы сеньериты Крессильды были скромно опущены, а голова чуть наклонена над рукоделием, но мысли ее в это время витали далеко. Наконец она отложила работу, вздохнула и выглянула в открытое окно. Ее мягкие шелковистые волосы взметнулись в такт повороту головы, словно два голубиных крыла, и снова послушно легли по обеим сторонам бледного лица с правильными мелкими чертами, спокойного и чуть печального.