— Копи ньякафеина, — говорит Рэнди.

Стюардесса ослепительно улыбается и наливает ему из оранжевого графина. Разумеется, она понимает английский, просто Рэнди уже вполне освоился с местным пиджином. Он понимает, что это первый шаг к превращению в загорелого космополитического живчика, которыми кишат аэропорты и гостиницы «Шангри-ла» по всему Тихоокеанскому кольцу.

За иллюминатором параллельно курсу самолета тянется длинный тощий остров Палаван. В тумане пилот может долететь от Кинакуты почти до самой Манилы, следуя его побережью, но в такой ясный день в этом нет надобности. Берега полого уходят в прозрачную воду Южно-Китайского моря. Может быть, когда стоишь на песке и смотришь под углом через волны, она не такая и прозрачная, но с самолета видно вниз на много морских саженей; любой остров, даже коралловый, предстает одетым в юбку, бурую или бежевую вблизи, дальше желтую и, наконец, аквамариновую по краю, перед самым растворением в океанической синеве. Каждый крохотный коралловый атолл или коса — переливчатый глаз в павлиньем пере.

После вчерашнего разговора Рэнди переночевал у Тома Говарда в гостевой спальне, а весь следующий день провел в Кинакуте: сперва покупал новый ноутбук с новым жестким диском, потом переносил на него данные со старого, попутно их шифруя. Просто не верится, что нудные и бессмысленные корпоративные документы он шифровал с помощью сверхсовременных методов, а вот «Аретузу» возил на жестком в открытом виде, несколько дней, через две государственные границы. И это еще не считая самих перфокарт, которые теперь надежно спрятаны у Тома в сейфе. Разумеется, они и без того зашифрованы, но это было сделано в сорок пятом году, и Рэнди подозревает, что шифр по современным стандартам абсолютно детсадовский. По крайней мере в это хочется верить. Сегодня утром он сделал еще одно дело — скачал последнюю версию «Криптономикона» с ftp-сервера в Сан-Франциско. Рэнди никогда не смотрел его подробно, однако слышал, что там содержатся образцы кода или по крайней мере алгоритмы, с помощью которых можно подступиться к «Аретузе». Есть надежда, что открытый криптоанализ сейчас примерно на уровне секретных методов, которыми понтифик и его коллеги работали тридцать лет назад в АНБ. Им не удалось взломать «Аретузу», но, вероятно, лишь потому, что это не сообщения, а цепочка случайных цифр. Теперь, когда у Рэнди в руках, как он подозревает, настоящие сообщения, он может сделать то, что не удалось Комстоку в пятидесятых.

Сейчас на их пути терминатор — не робот-убийца из киномира, а линия между ночью и днем, под которой беспрерывно вращается планета. На востоке мир погружен в сумерки; облака во тьме отражают лишь самую красную часть солнечного спектра и пламенеют скрытым огнем, как уголья в перистых шлейфах пепла. Самолет все еще в дневной половине и его неотступно преследуют загадочные радужные полоски — призрачные двойники, возможно, некое новейшее шпионское изобретение АНБ. Одни палаванские реки синие и сразу теряются в океане, другие несут тонны размытой почвы, длинные бурые шлейфы. На Кинакуте леса истребляют не столь быстро, но лишь потому, что там есть нефть. Все эти страны с фантастической скоростью расходуют свои ресурсы, чтобы подхлестнуть экономику в надежде вырваться в киберпространство — некую, надо думать, наукоемкую экономику, — прежде чем исчерпают сырье и превратятся в Гаити.

Рэнди листает начало «Криптономикона», но в самолете ему никогда не удается сосредоточиться. Вступительные разделы содраны с руководств времен Второй мировой. Их только десять лет назад рассекретили; тогда один из друзей Джона Кантрелла наткнулся на экземпляр в Кентуккской библиотеке, приехал с мешком десятицентовиков и все отксерил. Как только материалы попали в открытый доступ, гражданская криптография скакнула на уровень, которого правительство достигло в сороковых. Ксерокопии отсканировали, распознали и перевели в HTML-формат, используемый для веб-страниц, чтобы люди могли вставлять ссылки, пометки, поправки и комментарии, не портя исходный текст, что они тут же и принялись делать. Все замечательно, только очень трудно читать. Исходный текст дан нарочито старомодным шрифтом, чтобы сразу отличить его от вставок и добавлений кибер-эры. Введение написано, вероятно, еще до Перл-Харбора, неким Уильямом Фридманом. Он рассыпал по тексту афоризмы, вероятно, чтобы удержать новичков от желания хлопнуть себя по башке гранатой, вызванного японскими машинными шифрами.

Мало кто понимает, что пятьдесят процентов своего времени ученый работает внерациональными методами.

Озарение, как вспышка молнии, длится всего секунду. Обычно оно приходит, когда дешифровщик измучен трудной задачей и мысленно перебирает уже испробованные безуспешные пути. Внезапно его осеняет, и он в несколько секунд находит решение, которое не мог отыскать за долгие дни упорного труда.

* * *

Рэнди больше всего нравится:

Что до удачи, есть старая горняцкая поговорка: «Золото там, где ты его нашел».

Все хорошо, но после нескольких нажатий клавиши «Page Down» он утыкается в бесконечные ряды случайных букв (какие-то дочисловые методы дешифровки). Ясно, что авторы не привели бы их, если бы не хотели преподать читателю полезный урок. Рэнди с тоской осознает, что, не научившись читать эти ряды, не выйдет даже на уровень начинающего дешифровщика времен Второй мировой. Для примера приведены сообщения вроде «ОДИН САМОЛЕТ ПРОПАЛ НАД МОРЕМ» или «НЕ УДАЕТСЯ УСТАНОВИТЬ СВЯЗЬ С СОРОК ПЯТЫМ ПЕХОТНЫМ ПОЛКОМ ТЧК». На взгляд Рэнди это мура, пока он не вспоминает, что авторы книги жили в эпоху, когда самолеты действительно пропадали над морем и пилоты не возвращались к своим близким, а человека, назвавшего это мурой, вероятно, пожалели бы, или начали сторониться, или даже отправили к психиатру.

Вспоминая Честера, Рэнди чувствует себя последним ничтожеством. Интересно, разбитый «Боинг» под потолком — просто колоссальная пошлость или некое Заявление с большой буквы? Возможно ли, что задвинутый технарь Честер на самом деле — глубокий мыслитель, поднявшийся над предрассудками своего времени? Эти самые вопросы пространно обсуждают серьезные люди, вот почему статьи о доме-музее то и дело появляются в самых неожиданных местах. Рэнди гадает, произойдет ли в его жизни что-нибудь серьезное, такое, что стоило бы кратко записать прописными буквами, разделить тчк и прогнать через криптосистему?

Они летят, вероятно, как раз над затонувшей подлодкой. Через несколько дней Рэнди вернется сюда, чтобы в меру сил помочь с подъемом золота. В Манилу он летит, чтобы уладить кое-какие мелкие дела: филиппинские партнеры «Эпифита» настояли на срочной встрече. То, ради чего он полтора года назад приехал на Филиппины, теперь по большей части функционирует в автоматическом режиме; Рэнди страшно злит, когда снова приходится лезть в это самому.

Он понимает, что современный взгляд на «Криптономикон» не очень-то поможет расшифровать «Аретузу». Авторы стремились расшифровывать и читать эти чертовы сообщения, чтобы спасти жизнь соотечественникам. Однако современных комментаторов не интересует чужая переписка как таковая: они стремятся создать новые криптосистемы, которые не сумеет взломать АНБ или недавно созданная ОКПД. Черный Кабинет. Современные криптографы не поверят в криптосистему, пока не попытаются ее одолеть, а для этого им необходимо знать основные средства криптоанализа, отсюда нужда в таких документах, как прокомментированная версия «Криптономикона». Однако атака обычно не идет дальше умозрительных указаний на слабые места системы. Современными исследователям достаточно сказать, что в теории эта криптосистема уязвима, потому что по формальным стандартам теории чисел принадлежит к такому-то классу задач, которые в целом решаются таким-то количеством процессорных циклов. Все это отлично согласуется с современным мышлением, когда для собственного удовлетворения и признания коллег достаточно доказать, что ты способен разложить нечто новое по существующим интеллектуальным полочкам.