Лайла могла ощущать аплодисменты, она могла ощущать их своими торчащими сосками, своим животом и ниже, где-то ниже.

– О!.. О, благодарю вас! – попыталась что-то сказать Лайла в микрофон, но подготовленная речь вылетела у нее головы. – Благодарю вас всех!

Аудитория, уставшая от обычных пространных речей и фальшивой искренности, ответила на ее простое чувство. Снова начались аплодисменты, нарастая и усиливаясь, пока не превратились в овацию. И Лайла почувствовала, как что-то нарастает и ширится внутри нее. Аплодисменты, казалось, несли ее, одобрение поднимало и опускало, освобождало и выпускало.

В первый и последний раз в своей жизни Лайла почувствовала неповторимую дрожь, которая переросла в волну, глубокую, мощную волну, заставившую ее содрогнуться и приведшую ее, прямо здесь, на вершине подиума, к оргазму.

Прошло несколько минут, пока аплодисменты утихли, и в течение этих нескольких минут Лайла плакала.

От облегчения, от радости, но больше всего из-за того, что это было впервые после того вечера, много лет назад, когда она вызвала аплодисменты зрителей.

«После этого Тереза ревновала меня. Смотрит ли она сейчас и ревнует ли?»

Лайла затрепетала от триумфа. С того вечера до этой волшебной ночи она выступала только перед камерой, лишенная ответной реакции, без благодарных аплодисментов. Сегодня она поняла, что потеряла. И хотела еще.

Лайла собралась с духом, хотя еще дрожала. Затем осторожно выступила вперед и обошла подиум, чтобы еще раз поклониться, чтобы успокоить аудиторию и в то же время еще раз насладиться моментом успеха. Лайла поклонилась и теперь стояла, замерев, с «Эмми» в руках.

Это был самый счастливый миг в ее жизни. И последний.

Щелчок раздался откуда-то сбоку, из зала, и Лайла упала. «Эмми» выпала из ее рук и откатилась на несколько футов вперед, пока не остановилась, качнувшись, на самом краю сцены. У операторов заняло почти четыре секунды, чтобы понять, что случилось что-то экстраординарное. Лайла Кайл полностью исчезла из кадра. Митч Годман, продюсер шоу «Эмми», находившийся сзади в контрольной будке, прорычал приказание камере.

– Дай мне длинный кадр, – выкрикнул он. Лайлу показали, распростертой посреди сцены.

– Эта сука пьяна? – спросил Митч. – Она споткнулась? Дай мне финальный кадр, Бобби.

Толпа ошеломленно жужжала. Это шутка? Несчастный случай? Джонни Бартон был первым, кто оказался около Лайлы. Он дотронулся до нее, потом посмотрел на красное пятно, которое уже начало растекаться по спине девушки.

– Она застрелена! – громко закричал он. – Врача!

– Черт бы побрал эти прямые съемки, – простонал Митч Годман.

Как только упала Лайла, все гости Ары в гостиной разом вздохнули. Они все стояли, парализованные, недвижимые как статуи. Никто даже не моргнул, все уставились на экран. Что происходит? Лайла только что была объявлена победительницей, раскланивалась… и вдруг упала. На экране Джонни Бартон склонился над ней. Его голос еще раз прорвал тишину комнаты.

– Она застрелена!

Первая мысль Ары была: «Это трюк!»

Потом, после общего молчания, завизжала Тереза О'Доннел.

– О Боже! – вырвалось у Майкла Маклейна. Несколько женщин заверещали.

– Она мертва? – вопил кто-то.

Все вскочили, проталкиваясь поближе к экрану. Вероника Пек рыдала.

– Тихо! Замолчите, чтобы мы могли слышать! – приказал толпе Майкл Дуглас.

В этом кромешном аду только незамечаемый никем Ара продолжал сидеть в своем кресле.

Сэм только что вернулся из комнаты для мужчин. Он восстанавливал свой внешний вид после инцидента с Крайстал. Завидев всеобщее смятение, он взглянул на экран и тут же услышал объявление о Лайле. У него перехватило дыхание.

«Боже! – подумал Сэм. – Что с Джан? С ней все в порядке? Если бы она победила, она тоже была бы застрелена».

И сразу же огромное беспокойство – самое сильное в его жизни – охватило Сэма. «Бог мой, что, если она мертва? Что, если я уже никогда не увижу ее, никогда не сожму ее в своих руках, никогда не буду любить ее снова?»

В этот момент Сэм понял, что никогда никого не будет любить, кроме нее.

Робби не мог думать, не мог связать двух слов, поэтому и не пытался. Вместо этого он поднял обессиленное тело Терезы и стал быстро продвигаться к выходу. Лайла, действительно ли ее застрелили? Нет, это всего лишь телевидение. Это не может быть на самом деле. У Терезы случился удар, надо вытащить ее отсюда. Господи, где машина? Он стал звать шофера, как только выбрался за дверь. Шофера нигде не было. Но Робби как-нибудь доберется до больницы, обеим девочкам нужна была помощь.

Сай Ортис стоял посреди комнаты – место, на которое он пробрался, чтобы оказаться рядом с Арой. Ему надлежало быть именно здесь, в центре всего и получать поздравления. Сейчас он замер, не мог пошевелиться. Лайлу застрелили? На мгновение Сай приложил руку к груди, затем сунул ее в карман за ингалятором. Но дыхание у него было отменное. Сай посмотрел на экран. Лайлу застрелили. Господи Боже! Национальное телевидение показало, как ее застрелили. Сай никогда не перестанет восхищаться этой женщиной. Она должна все уладить. Он вспомнил, что сделала автобусная авария для Глории Эстефан.

Если Лайла переживет это – а Сай ничуть не сомневался, что девушка выживет, – она должна будет стать самой популярной актрисой ближайших лет. Готовая обложка в журнал «Пипл» на следующую неделю. Он будет ее, этот паршивый город.

Вся комната была в движении. У Ары не было никакой возможности остановить это, даже когда он закрыл глаза. Когда он снова открыл их, то увидел все в розовом цвете, как плывущие огни на сцене. Красное. Он узнал это. Он уже чувствовал, что это приближается. Острый приступ боли, затем боль утихла, давая ему время передохнуть. Ара попытался встать, закричать, но не мог. Затем снова опаляющая красным огнем боль в его голове, пронизывающая всю левую половину тела. Ара попытался открыть рот, чтобы позвать на помощь, но все, что у него вырвалось, – только глубокий вздох облегчения. Ара откинулся в кресле, чувствуя себя легче от охватившего его полубессознательного состояния.

Старик оставался сидеть, вокруг него мельтешила толпа, круг за кругом, как в адской карусели. Болела голова. Ара решил оставаться в кресле до тех пор, пока это все не прекратится. И затем, как будто ради него, боль успокоилась.

– О, нет, бедная девочка! – Какая-то малоизвестная блондиночка рядом с Полом Грассо была вся в слезах, ее голова склонилась на плечо Пола. Пол не обращал на это никакого внимания.

«Марти, – подумал он. – А что с Марти Ди Геннаро?»

Они ничего о нем не сказали. Насколько Пол мог понять, похоже, что Лайла была единственной, кого ранили. Кадры покушения уже передали для программы новостей, и ведущий программы говорил напряженным, но четким голосом.