Соланж пришла ко мне ночью в лес, откуда я повез ее прямо к одному знакомому проповеднику-методисту, и он в какие-нибудь пять — десять минут связал нас на всю жизнь… Мне никогда не приходилось раскаиваться в этом поступке, потому что женщину лучше моей жены трудно было найти во всем свете. И, поверишь ли, с того ужасного дня, когда она навеки закрыла свои кроткие глаза, я ни разу еще не взглянул ни на одну женщину так, как смотрел на жену… Ах, как я с ней был счастлив и как мне было трудно лишиться ее!

Голос старого охотника дрогнул и оборвался.

Молодой человек печально смотрел на пламя костра и молчал, опасаясь неосторожным словом растравить душевную рану своего собеседника.

Между тем чай поспел. Старик снял с огня котелок и принялся жарить на вертеле мясо.

— Так бы следовало поступить и тебе, мой друг Нед, — продолжал он немного спустя, стараясь подавить нахлынувшие на него грустные воспоминания. — Тогда бы вся твоя жизнь сложилась иначе и тебе не на что было бы жаловаться. Вместо того чтобы рыскать по горам и степям и подвергаться всевозможным опасностям, ты завел бы себе хорошенькую плантацию в каком-нибудь укромном уголке Миссисипи и зажил бы припеваючи… По правде сказать, мне такая жизнь не была бы по вкусу. Исходив в течение тридцати лет вдоль и поперек все Соединенные Штаты, перебив около сотни краснокожих, чтобы самому не быть убитым и оскальпированным ими, и свыкшись с вольною, хотя и опасною и полною лишений жизнью охотника, я, разумеется, никогда не согласился бы застрять на плантации. Для меня это было бы тюрьмою…

— Да, я знаю, мой добрый Лихе Ортон, что вы долго не вынесли бы такой тихой жизни.

— Да, мой милый, это верно… Что же касается тебя, то тебе вовсе не к лицу быть траппером, хотя ты мастерски владеешь ружьем и лазишь по горам не хуже любой козы. Мужества, ловкости и смекалки тоже у тебя вполне достаточно для этой профессии. Но все-таки сразу видно, что тебе была предназначена совсем другая доля. Скажи пожалуйста, ты никому больше, кроме меня, не открывал свою тайну?

— Никому. У меня был и есть только один поверенный — это вы, мой старый добрый друг.

— Очень рад это слышать. Я так привязан к тебе, Нед, что мне просто больно видеть, как ты грустишь и чахнешь от любви… Я и рад бы помочь тебе, да не знаю как и чем.

— А что бы вы сделали на моем месте, Лихе? Я действительно сам не свой с тех пор, как покинул долину Миссисипи. Тело мое здесь, а душа все еще там…

— Что бы я сделал?.. Вернулся бы туда и выждал бы случай увезти мою возлюбленную — вот и все. Больше, по-моему, нечего и делать, если ты хочешь быть счастливым.

— А вдруг она уже… замужем? — со вздохом проговорил молодой человек.

— Говорю тебе, этого быть не может! Я готов отдать голову на отсечение, что она еще свободна, потому что помнит тебя и…

— Да помнит ли?

— Помнит, помнит, поверь мне. Не такая она, чтобы забыть того, кого раз полюбила.

— Эх, если бы вы не ошибались, Лихе!

— Не ошибаюсь, будь покоен.

— А если ее насильно выдали замуж?

— Нет, и этого не может быть. Она не из робких, и не дастся. Да к тому же я слышал, что ее братец сильно порастряс отцовское имение, так что старик, как говорят, еле дышит. Из-за этого приезжий жених, наверное, отступился, а новых при таких условиях не скоро найдешь. Кто захочет связываться с людьми, которые, того и гляди, останутся с пустыми руками! Такие глупости делают только из любви, а на истинную любовь многие ли способны?.. Успокойся, мой милый: Клара Блэкаддер свободна, любит и помнит тебя. Она сама мне это говорила, когда я виделся с нею в последний раз, после того как ты оттуда скрылся… Однако вот что: давай-ка завтракать, а то чай остынет. Кстати, вот и мясо поспело.

С этими словами старый охотник снял с вертела мясо и, отрезав себе большой кусок, принялся с аппетитом уничтожать его. Молодой человек со вздохом последовал его примеру.

Глава VII

ПРЕРВАННЫЙ ЗАВТРАК

Читатель, вероятно, уже догадался, что тот, кого старый охотник называл Недом, был тем самым молодым ирландцем, который так неудачно пытался посвататься за Клару Блэкаддер.

Это действительно был он, и его звали Эдуард О'Нейл. Покинув с горя долину Миссисипи, он направился на запад и остановился только в Арканзасе, где пробыл некоторое время. Затем он дошел до Скалистых гор и углубился в них, надеясь среди охотничьих приключений и опасностей скорее рассеяться и забыть то, что его так мучило. В крайнем случае, здесь не трудно было найти и смерть, которая не была бы прямым самоубийством. Он рад был бы и сам наложить на себя руки, если бы его не останавливала мысль о том, что это безнравственно и свидетельствует о малодушии и трусости.

Почти в первый же день своего пребывания в горах счастливый случай свел его с самым знаменитым охотником того времени Лихе Ортоном. Сначала они стали товарищами по профессии, а потом и закадычными друзьями.

Несмотря на свои зрелые годы, Ортон был молод и бодр душой. Под своей грубой и суровой оболочкой охотник таил мягкое, восприимчивое к добру сердце и честный характер; тем же отличался и О’Нейл. Это внутреннее сходство и помогло им сблизиться.

Ободренный словами старого друга, Нед, как мы будем его называть, с аппетитом принялся уничтожать прекрасное жаркое и запивать его душистым чаем.

Вместо стола охотникам служил большой камень с гладкой поверхностью, на котором мясо резалось не хуже, чем на мраморной доске. В корзинке, которую Ортон вынес из палатки, раскинутой тут же, в ущелье, находились хлеб, соль и кое-какие пряности для придания вкуса жаркому. Имелись и