не обвинили в нерадивости. Домашним делам я не мог уделять внимания из-за недостатка времени, не поучал младших членов нашего рода, не присматривал за ними, и выходит – не оправдал милостей, которые оказал мне государь. Поэтому я молю, чтобы меня за это наказали как можно строже.

Все слова Цзя Чжэна государю передал Бэйцзинский ван. Когда государь объявил свою волю, Бэйцзинский ван вышел и сообщил:

– Как явствует из доклада цензора на аудиенции, Цзя Шэ, вступив в сговор с чиновниками из провинции, помогал им притеснять слабых и беззащитных. Цензор прежде всего указал на правителя округа Пинъань, которого подкупил Цзя Шэ, и государь повелел с пристрастием допросить правителя округа. Но тот показал, что Цзя Шэ состоял с ним только в родственных отношениях и в его служебные дела не вмешивался. Таким образом, с Цзя Шэ осталось неснятым только обвинение в том, что он когда-то силой отнял веера у какого-то Ши. Но это не преступление, и поступок Цзя Шэ нельзя рассматривать как притеснение человека. Ши покончил с собой вскоре после этого происшествия, и, поскольку он был умалишенным, никто не может утверждать, что именно Цзя Шэ довел его до смерти. Поэтому государь решил проявить милость и повелел Цзя Шэ отправиться на северную границу, дабы ревностной службой он искупил свою вину. Что же касается Цзя Чжэня, который хотел взять себе в наложницы чужую жену, то здесь производила расследование палата цензоров. В результате было вынесено заключение, что, поскольку Ю Эр-цзе, помолвленная с Чжан Хуа, не была выдана за него замуж и ее мать пожелала расторгнуть брачный договор вследствие бедности жениха, предпочитая отдать свою дочь в наложницы младшему брату Цзя Чжэня, здесь и речи не может быть о каком-то принуждении или насилии. Затем покончила с собой Ю Сань-цзе, и ее похоронили, не сообщив ничего властям. По этому поводу тоже было произведено расследование и выяснилось, что Ю Сань-цзе сама решила выбрать себе мужа, и о ней пошли сплетни; девушка не могла вынести позора и покончила с собой, так что в смерти ее отнюдь нельзя винить Цзя Чжэня. Поскольку Цзя Чжэнь владеет наследственным титулом, он должен ревностнее других оберегать законы, и за то, что он тайком похоронил умершую, его следовало бы наказать вдвойне. Однако, памятуя о том, что он потомок заслуженного сановника, государь решил сделать ему снисхождение, ограничившись ссылкой его в приморские области, где он своей усердной службой должен искупить вину, а также лишением наследственной должности. Цзя Жуна, поскольку он молод и не имеет никакого отношения к делу, велено освободить. Цзя Чжэна, который длительное время занимал должность в провинции, где проявил себя старательным и усердным чиновником, велено наказанию не подвергать, а только вынести порицание за то, что он плохо следил за своей семьей.

Цзя Чжэн был растроган и взволнован, без конца кланялся Бэйцзинскому вану и просил заверить государя в своей преданности.

– Достаточно, что вы поблагодарили за милость, – сказал Бэйцзинский ван.

– Меня обвиняли в крупном преступлении, но благодаря милости государя не только не наказали, но и возвратили имущество, – отвечал Цзя Чжэн. – Я настолько этим тронут, что хочу передать в казну полученное мною наследство и отказаться от жалованья.

– Государь гуманно обращается со своими подданными, – заметил Бэйцзинский ван, – он очень осторожен в вынесении наказаний и объявлении наград. Поскольку вы удостоились высочайшей милости и вам возвратили имущество, мне незачем еще раз докладывать о вас государю!

Все присутствующие при этом чиновники тоже заявили, что ни о чем больше докладывать государю не следует.

Тогда Цзя Чжэн снова поблагодарил вана и вышел. Зная, что матушка Цзя беспокоится, он поспешил домой.

Все домашние, мужчины и женщины, молодые и старые, жаждали узнать, что сулит Цзя Чжэну визит во дворец. Когда Цзя Чжэн вернулся, они, сдерживая любопытство, не стали ни о чем расспрашивать.

Торопливыми шагами Цзя Чжэн прошел в комнату к матушке Цзя и рассказал ей, как удостоился милости Высочайшего и получил его прощение.

Выслушав его, матушка Цзя немного успокоилась, но все же потеря двух наследственных должностей и повеление Цзя Шэ отправиться служить на северные границы, а Цзя Чжэню – в приморские провинции – огорчили ее.

Что касается госпожи Син и госпожи Ю, то они, слушая Цзя Чжэна, только плакали.

– Успокойтесь, матушка, – произнес Цзя Чжэн. – Хотя старшему брату предстоит уехать на северную границу, он будет служить государству, и страданий ему терпеть не придется. Нужно лишь, чтобы он проявил усердие, и тогда его скоро восстановят в должности. Цзя Чжэню тем более не нужно жалеть сил, чтобы заслужить прощение, ибо он еще молод. Если они оправдают доверие государя, мы сохраним наследие наших предков.

Он снова сказал матушке Цзя несколько утешительных слов.

Собственно говоря, матушка Цзя с давних пор недолюбливала Цзя Шэ, хотя он и был ее сыном, а Цзя Чжэня – тем более, ибо он приходился ей лишь родственником третьего поколения. Но госпожа Син и госпожа Ю целые дни проводили в слезах.

«Мы полностью лишились всего, чем владели, – думала госпожа Син. – Мой муж уже стар, и ему предстоит ехать в далекие края. Хотя со мной остается Цзя Лянь, но он во всем слушается Цзя Чжэна, как и его супруга, и они будут стараться угодить ему. А я осталась в одиночестве».

Что касается госпожи Ю, то она одна управляла хозяйством дворца Нинго, и, кроме Цзя Чжэня, никому не оказывали такого уважения, как ей. Каково же было ей от сознания, что ее супруг должен уехать на чужбину, а она, хотя ее и любит матушка Цзя, вынуждена жить на иждивении родственников?! Кроме того, на ее попечении остались Пэй-фын и Се-луань да жена Цзя Жуна, который до сих пор так и не сумел сделаться самостоятельным и жить с женой отдельно.

«Двух моих младших сестер погубил Цзя Лянь, – думала она, – а сейчас он живет спокойно и беззаботно, будто ничего и не случилось, и жена его рядом с ним. А как жить нам, покинутым всеми близкими?» И слезы снова полились из глаз госпожи Ю.

Однажды матушка Цзя не вытерпела и спросила Цзя Чжэна:

– Ведь решение по делу Цзя Шэ и Цзя Чжэня вынесено; сможет ли Цзя Шэ вернуться домой? А как Цзя Жун? Если он не виновен, его тоже должны отпустить!

– Судя по всему, мой брат пока не вернется домой, – сказал Цзя Чжэн. – Я попросил кое-кого из моих старых друзей добиться разрешения для брата и племянника побывать дома, прежде чем отправляться