Схватив прибежавшего Бумера, я прижала волка к себе.

– Ты мой хороший, ты мой волчик… Я так тебя люблю!

Бу радостно запрыгал и, в проявлении чувств, свалил меня в прошлогоднюю листву, самозабвенно скуля и вылизывая.

Я не боялась возвращаться в лагерь через наполненный ночными звуками лес. Бумер отлично держал направление, но, несмотря на окружающий мрак, я и сама неплохо ориентировалась. Иногда казалось, конечно, что то тут, то там за деревьями прячутся какие-то загадочные существа, однако спокойное поведение волка не давало развиваться подобным страхам.

Всё-таки беседа наедине с собой успокоила и помогла осознать ошибки. Дороги вглубь леса я почти не заметила, из-за погружённости в переживания, а вот обратный путь уже полностью осознавала и всё удивлялась, как умудрилась так далеко удрать. Медленно и тихо ступая, мы спокойно пробирались к лагерю, пока не вышли к широкому ручью. А от нескольких холмов впереди, что представлялись в темноте гигантскими кучами, до места нашей ночёвки было рукой подать.

Очень захотелось пить и, побродив по берегу, я нашла удобный спуск. У ручья было гораздо светлее, чем в лесу, потому как волшебный звёздный купол сиял всеми цветами спектра. Я невольно засмотрелась на эту нереальную красоту и даже мысленно поблагодарила судьбу за то, что забросила меня на Окатан, а не в какое-либо другое место. Ведь никто из моих земляков, кроме Кифа наверно, не мог похвастать тем, что жил под такой невозможной красотой.

Утолив жажду, я растянулась на траве, любуясь чистым и прекрасным ночным небом. Сверкающий Октаэн был в зените, а это значило, что ночь достигла своего апогея и через несколько часов на востоке зарозовеют первые утренние лучи. И только я поднялась, чтобы продолжить движение, как Бумер замер, уставившись на противоположный берег, и в груди волка начало зарождаться глухое, утробное и злобное рычание.

Дёрнув за ошейник, я бухнулась на землю, уложив лохматого друга рядом, и далеко не сразу различила в ночи высокие, тёмные силуэты. «Всадники! – тревога ледяными пальцами сжала все внутренности. – Если с ними собаки, то нас могут учуять!» Но, к счастью, сторожевых псов я не заметила, а вот теней насчитала около пятидесяти, когда метрах в сорока от нас они переправлялись вброд почти в полной тишине. Я слышала только фырканье рогатых лошадей да лёгкое позвякивание сбруи и оружия. И ни одного факела! «Значит, они не хотят быть заметными для кого бы то ни было. А может, это Карелл возвращается? – я пристально вглядывалась в удаляющиеся тени, пытаясь понять, кто эти люди. – Ясно одно… Нужно бежать в лагерь!»

Как только лёгкой рысью ночные странники скрылись в редколесье, я рванула вдоль ручья. Бумер бежал впереди, не слишком ускоряясь и постоянно оглядываясь, чтобы я не потеряла его в ночи, так как в своей чёрной шубе он был неразличим уже в нескольких шагах. И только сверкание глаз ручного хищника помогало держать нужное направление. Чем дольше я бежала, тем сильнее билось сердце, но не столько от физической нагрузки, сколько от предчувствия опасности, ведь этот отряд двигался уверенно, быстро и, главное – тайно! Если бы они ничего не замышляли, то просто остановились где-нибудь на ночлег, а если бы куда-то торопились, то зажгли факелы.

Не заметив торчащую корягу, я кубарем полетела в овраг. За спиной что-то громко треснуло, и оборвавшаяся тетива хлестнула по уху. Пока я ползала в потёмках по каким-то слизким растениям, вернулся Бумер. Тревожно поскуливая и скользя на лапах, он спустился на дно, выказывая своё сочувствие. С помощью волка я нашла лук и на ощупь определила, что он сломан: одно гибкое, хотя и крепкое «плечо» треснуло в двух местах. Я отшвырнула его и начала карабкаться наверх.

Эта задержка в итоге чуть не стоила жизни моим друзьям, хотя уже позднее, после того как я всё проанализировала, пришла к выводу, что моё вечернее бегство в лес само по себе сыграло нам на руку. А потому, что в лагере почти не спали – ждали меня, попутно сплетничая о столь своенравной, но «божественной» персоне.

Когда я выскочила из перелеска и помчалась на огонёк костра, то лишь и успела заметить, как из-за холма появляются высокие, четвероногие тени. Времени на размышления не было. Я попыталась крикнуть, так чтобы точно услышали, но ничего не получилось. От быстрого и долгого бега дыхание сбилось и громогласного вопля не вышло. Из горла вырвался лишь полухрип-полуписк и от страха, что никто не услышит, я затормозила и оглянулась, но только на секунду. Всадники у холма вроде как засуетились и на обнажаемых клинках несколько раз сверкнули звёзды…

– Да-а-айк!!! Ма-а-акс!!! Гра-а-ас!!! – вопя и махая руками, я опять помчалась на дрожащее маленькое пламя. – К оружию!!! К оружию!!!

Глава 4. Окрестности Кифа

Лошадей гнали уже несколько часов. Только в самом городе Карелл понял, что допустил серьёзную оплошность. Обещание, данное наследнику дома Кифан, вынудило, не мешкая, ехать в город, как только прискакал гонец. А с гружёными телегами сделать это быстро было невозможно. После разговора с молодым наследником, а также оценки обстановки Атаман понял, что паника преждевременна, а учитывая, что в городке его дожидалось около сотни воинов, вообще неуместна.

Да, неподалёку был замечен вооружённый отряд, однако близ Кифа он так и не появился, а пастухи сообщили, что видели, как всадники объехали город и скрылись среди леса в западном направлении. А ведь меньшую часть своих людей с Грасом во главе, а также Кари, Дайка и ангалина он оставил именно там, западнее Кифа в дне неспешного пути.

Когда он понял, что из-за неопытности молодого наследника, а также своего желания наконец-то встретиться с Элганом, чтобы всадить в его голову боевой топор, разделил свой отряд, то чуть было не сорвался в гневе на Лудара эн Кифана, старшего сына своего давнего знакомца ещё по жизни в столице. Лудара он помнил ребёнком, но юноша только-только разменял свой двадцатый год и был слишком молод. Смерть отца среди зимы от глупого несчастного случая заставила парня взять все заботы о городе на себя, а вскоре и о смерти Великого терра стало известно.

Поэтому, когда Карелл прибыл в Киф уже в качестве претендента на трон, здесь были ему, в общем, рады. Мать Лудара, эрдана Лия, Карелла помнила и уговорила сына выслушать его. В итоге согласие было достигнуто, и Атаман остался доволен, что после Латраса, Киф стал вторым вольным городом, где удалось заручиться поддержкой. И пусть Кари пока не хотела