мы… мы решили стать такой командой, чтобы нас не смогли разделить из боязни разрушить то, чем мы сделались?

— Мы были молоды и наивны, — горько сказал Томми. — Это ж надо было на такое замахнуться.

— Нет, черт побери, у нас получилось. Ты смелее меня. Ты рассказал Анжело…

— Так и знал, что ты мне это припомнишь!

— Тише, тише, я не издеваюсь. Я просто хотел сказать, что в жизни бы не набрался храбрости. Я всегда знал, что ты смелее меня. Но я смирился, и теперь перед нами два пути.

— Ну да. Остаться вместе или разбежаться.

— Нет. Мы уже пробовали. По раздельности мы никто и ничто, двое никчемных людишек. Теперь выбор таков. Мы можем продолжать скрываться даже от тех, кто нас любит, и притворяться не такими, какие есть на самом деле. А можем прекратить убегать и заявить: «Да, мы такие, и мы команда. Принимайте это, как хотите, или катитесь к черту».

Их руки на секунду встретились. Дальше они пошли плечом к плечу. Вот что он имел в виду. Мы часть единого целого. Все идет из одного источника. Это не секс, но происходит от того же. Вот кто мы друг для друга. Когда они, наконец, вернулись к железным воротам дома, Марио сказал:

— Я знаю, что придется нелегко. Но если мы будем убегать от Анжело… а он Сантелли, он знает, кто мы и на что способны вместе… то убегать придется на всю жизнь. А потом мы убежим и друг от друга. Против кого мы сможем выстоять, если боимся Анжело?

Томми кивнул, и Марио добавил:

— И Клэя. Я устал опасаться этого маленького паршивца.

Аромат выпечки в холле напомнил Томми о его первом дне здесь и Папаше Тони, вышедшем его приветствовать. Здесь нельзя быть чужаком или гостем. Ты должен быть одним из нас, хорошим послушным сыном, младшим братом. Только теперь он был не младшим, а старшим, не его учили — он учил.

— Жди здесь, — сказал Марио и побежал вверх по ступенькам.

Вернулся он с каким-то свертком в руках.

— Идем в раздевалку, Томми.

Возле пустого покрытого пылью стенда Марио выудил из кармана несколько кнопок.

— Что у тебя там?

— Старый Марио ди Санталис придумал эти правила, — Марио прикалывал к стенду выцветший лист. А под ним приладил отпечатанный перевод. — Люсия убрала их в свою комнату.

Томми прочел вслух:

— Тщательное соблюдение дисциплины — признак настоящего артиста.

— Да, — медленно проговорил Марио, окидывая взглядом грязное захламленное помещение, пропахшее потом и грязными трико. — Здесь все катится к чертям, а я боялся открыть рот.

После ужина Томми пошел к лестнице, намереваясь заняться уборкой раздевалки, но Марио остановил его.

— Ступай в гостиную, Том. У нас всех есть, что обсудить.

Появившись в большой комнате, Томми понял, что здесь собралась вся семья. Анжело, опустившись на колени у камина, разжигал огонь. Люсия позвала в двери:

— Не поднимайся, Клэй. Ты нужен тут.

— Мне надо делать уроки.

— Уроки подождут. А дело — нет, — ответила Люсия тем бодрым отрывистым тоном, которому нельзя было не подчиниться. — Сюда, Клэй.

Томми снова вспомнил свой первый день здесь. Как они все были молоды! Стелла чинила платье Сюзи, сама Сюзи вскарабкалась Марио на колени. Томми сел возле камина, рядом со стулом Стеллы. Джонни устроился на полу напротив них.

Люсия опустилась на свой тяжелый стул, и Томми впервые задался вопросом, не является ли эта строгая простота всего лишь необходимостью, опорой для ее больной спины. Она тоже что-то мастерила. Костюмы к сезону? Но ткань была бледно-розовая. Значит, что-то для Сюзи либо Тессы.

Джо сидел в старом кресле, когда-то принадлежавшем Папаше Тони. Верно, он ведь теперь глава семьи. Даже похож на Папашу. Когда вошел Клэй, Джонни позвал:

— Иди-ка сюда, молодой человек.

И указал на ковер перед собой.

— Садись.

Клэй уселся у ног отца, и краем глаза Томми заметил, что мальчик сменил грязные кроссовки на домашние туфли. Ему было плевать на правила Марио насчет паркета, но ковры Люсии — это было совсем другое дело.

— Сын, как тебя зовут? — спросил Джо.

— Что? — Клэй уставился на отца. Брови у него, заметил Томми, были как у Марио, разлетающиеся, четкие. — То есть, папа?

— Я просто спросил. Ты помнишь свое полное имя?

— Джозеф, — ответил Клэй, слегка нахмурившись. — Джозеф Антонио Сантелли.

Он сглотнул и спустя несколько секунд добавил:

— Сэр.

— Что ты забыл?

— Младший, — сказал Клэй, помолчав.

— Младший, — повторил Джо. — А теперь послушай, Клэй, в этой семье все кое-чему учатся. Мы учимся знать, где наше место. Ты летаешь, верно?

— Ну да, ты знаешь. Пап…

— Сейчас говорю я! — рявкнул Джо, и его мягкий голос вдруг стал устрашающим. — Ты уже поговорил. Я слышал, ты решил поспорить с Мэттом, указать ему, как надо ловить. Наверняка твои познания в этом деле исходят из обширного опыта и большой мудрости?

Клэй резко повернулся к Марио.

— Так ты пришел и наябедничал на меня, как Тесса?

Анжело, оторвавшись от камина, выпрямился и развернулся.

— Хватит, Клэй. Полет — не детская игра с детскими правилами. Ты нарушил дисциплину и получил выговор. Ты должен слушать…

— А ты не мой отец! Я не обязан…

— Прекрати, Клэй, — коротко сказал Джо Сантелли. — Гимнасты создали правила, и ты должен их соблюдать или оставаться на земле. Понял?

— Я не… — Клэй перевел встревоженный взгляд с отца на Марио, а потом ребячески выпятил губу: — Ты что, шуток не понимаешь?

Марио покачал головой.

— Когда дело касается полета — нет.